Крадущийся зверь

1.1

"It never troubles the wolf how many the sheep may be" — Virgil

Решительно шагая по аэропорту, Кэролайн говорила по телефону. Ей приходилось торопиться, чтобы успеть на рейс. Конечно, ведь она провела несколько часов, стараясь сделать укладку волос и макияж неотразимыми. Все должно было быть идеально.

— Бонни, ты просто моя спасительница! — щебетала Кэролайн, удерживая телефон плечом. — Это на самом деле потрясающе!

— Нет, это просто одна из привилегий работы в авиакомпании, — ответила Бонни. — Конечно, мне потребовалось немного времени и усилий, чтобы найти рейс, подходящий для тебя, но зато я выбила скидку!

— Серьезно, Бонни. Ты просто не представляешь, насколько я благодарна тебе за это! Прошло уже восемь месяцев с того момента, как я в последний раз видела Тайлера. Без твоей помощи я бы никогда не смогла позволить себе эту поездку.

— Без проблем, я рада помочь тебе. Не могу поверить, что уже прошло восемь месяцев!

— И я о том же! Ему осталось проторчать в Южной Африке один год, прежде чем он сможет вернуться. Чертова программа! Я просто не могу уже ждать. Хочу увидеть выражение его лица, когда я появлюсь на его пороге...

— Тайлер не знает, что ты едешь к нему?

— Я хочу сделать ему сюрприз, — призналась Кэролайн. — Я знаю расписание его учебы, а еще у меня есть адрес его квартиры. Я просто хочу появиться внезапно, чтобы насладиться его шоком и удивлением.

— А потом ты захочешь насладиться не только этим, — ухмыльнулась Бонни.

— О Боже, да, — хихикнула Кэролайн. — У меня не было секса слишком долго.

"Объявляется посадка на самолет Йоханнесбург 1856", — прозвучал голос диспетчера, и Кэролайн вздрогнула.

— Прости, Бонни, но мне пора идти, — извиняющимся тоном произнесла Кэролайн.

— Сообщи мне, когда приземлишься! И... оторвись по-полной! — ответила Бонни.

* * *

Эти решетки, окружающие его, наверно, обладали отталкивающим эффектом, заставляя сторониться офицеров, которые исправно игнорировали его. Он был тем, о ком говорили шепотом, и сейчас все офицеры были на пределе.

На вид ему было около тридцати, но он держался с достоинством, присущим человеку намного старше. Даже сейчас, когда его лицо было в синяках, а из нижней губы сочилась кровь, он выглядел почти что царственно. Он сидел в самом центре своей камеры и смотрел на офицеров так, будто это он судил их, а не они его.