Месть Слизерина

49

  Волдеморт мрачно смотрел в чашку с чаем, пытаясь хоть как-то переварить воспитательные методы Слизерина. Основатель подошел к процессу крайне ответственно: розги были вымочены в специальном зелье, увеличивающем крепость и гибкость прутьев, а каждый удар сопровождался подробным разъяснением, за что и почему...

***

— Кто позволил Вам, мой дорогой Наследник, говорить про меня всяческие небылицы? Это Вам за то, что приписывали мне то, чего не было! Это - за бредни о моей ненависти к магглам! За что мне их ненавидеть? Я их не люблю, но я и магов не очень люблю, так что? Это - за незнание традиций! Это - за нежелание узнать традиции! Это - за недостойное Лорда поведение! Это - за отвратительную репутацию, появившуюся благодаря вашим усилиям! Это - за рабское клеймо! Как ты вообще посмел такое сделать?!  А это - за нападения на магглорожденных! Кто Вам дал право карать? Вы что, палач? Или Судия? Это - за убийство своей семьи! А это - за нападение на ребенка! Дети неприкосновенны!!!— Салазар перечислял долго, а орудовал розгой еще дольше. Магу уже начало казаться, что его многострадальная задница распухла до неимоверных размеров и никогда не вернется в прежнюю форму. Каждый последующий удар только заставлял все сильнее стискивать зубы, чтобы не орать.

  Так плохо ему никогда не было.

  Наконец, лорд угомонился и рывком поднял застонавшего и перекосившегося от боли Наследника с лавки, после чего вручил ему банку с зельем и отправил в покои, лечиться и переваривать наказание.

  Через час, когда мазь подействовала, и Мракс, наконец, смог нормально двигаться, его позвали на обед.

  Переодевшись, волшебник спустился в столовую и, морщась от остаточных ощущений, сел во главе стола. Смотреть на Слизерина не хотелось. Такого унижения он никогда не испытывал. Даже в приюте.

— Дуешься? — мягкий голос мага разбил тишину. Мракс скрипнул зубами. Внутри все просто клокотало, как магма в вулкане. Хотелось орать, драться и терзать, пытать, чтобы кровь лилась рекой. Руки тряслись, но Мракс прекрасно понимал, что против Слизерина ему не выстоять. Это будет самоубийство, глупое и крайне мучительное. — Глупый. Глупый ребенок... — Слизерин неожиданно встал и, подойдя к Волдеморту, сел рядом, и прижал его к себе. Маг дернулся, но руки держали крепко, и мужчина неожиданно почувствовал, что из глаз катятся слезы. Объятия Слизерина прорвали плотину, воздвигнутую Волдемортом в своей душе. — Глупое дитя... тяжело быть одному. Тяжело...  я понимаю... у самого жизнь была... веселая... — Слизерин грустно скривился, вспомнив свое детство. — Только запомни. Теперь ты не один.