Тэхен просыпается от короткой вибрации телефона, лежащего на прикроватной тумбе. Он с неохотой разлепляет сонные глаза, щурясь от утренних лучей солнца, и приподнимается на локтях, облизнув пересохшие губы. Омега не сразу понимает, что в постели не один. Он чувствует терпкий аромат миндаля и гвоздики, въевшихся в кожу, и поворачивает голову в бок. Джихан спит, лежа на животе и сунув одну руку под подушку. На загорелой широкой спине альфы красуются красные чуть ли не до крови полосы от ногтей Тэхена. Это не страсть, которая захватывает тело и разум, когда омега лежит под Чонгуком; это боль, злость, обида, которые хочется вылить на Джихана, сделав как можно больнее, но больнее становится только самому Тэхену.
Всю ночь До выедал омеге душу кусочек за кусочком, питался сладкой плотью, никак не насыщаясь. Глотал стоны вовсе не от кайфа, и сцеловывал с искусанных губ проклятия в свой адрес, демонически улыбаясь в ответ. Джихана всем этим не взять, не зацепить. Это его наоборот подпитывает, заряжает, делая почти неуязвимым. А Тэхен угасает, уже почти не чувствуя боли, рассредоточенной по всему телу. На запястьях особенно, на них красные следы от крепкой хватки альфы, что словно цепи.
Джихан как будто держит его в своей темнице.
Тэхен отворачивается от альфы и тянет руку к тумбе, чтобы взять телефон и проверить сообщение, но его тут же перехватывают. Джихан рывком притягивает омегу к себе и целует в плечо, на котором еще ночью оставил укус.
— Пусти, Джихан, — устало говорит Тэхен, пытаясь отстраниться от альфы, тот лишь сонно мычит в ответ и улыбается, поглаживая большой ладонью плоский живот омеги под одеялом и медленно спускаясь вниз.
— Не пущу, — ухмыляется Джихан, внезапно нависнув над Тэхеном. Спустя секунду тонкие запястья, на которых рассыпались алые следы, прижаты к постели. До склоняет голову и впивается в истерзанные губы омеги грубым и настойчивым поцелуем.
Тэхен протестующе мычит и извивается под альфой, жмурясь, только бы не видеть эти глаза, в которых ни капли жалости. Сил на сопротивление почти нет, До его успешно подавляет, даже не прикладывая усилий и спокойно беря свое.
Джихан ненасытный, жадный, с ума сходит от мысли, что делится этим телом с врагом. Поэтому поцелуи глубже, а укусы на песочной коже болезненнее. Тэхену хочется сломать каждую косточку, заставляя кричать до потери сознания. Хочется прижать к себе и никому не разрешать на него смотреть. Запереть и самому наслаждаться, лицезреть космическую красоту и такую же космическую боль в больших глазах, которая в джихановых отражается яркими искрами.
