Don't touch me/Не трогай меня

36."Всякая любовь - великое счастье..."

      «Стоит закрыть глаза, и я вижу ту же комнату, ту же кровать и те же наручники... Я переживаю все заново, я не могу так. Я не хочу так».
      - Мне колокол на голову упал?.. – прошептала девушка, еле открыв глаза. – Где я?
      Попытка пошевелить своими конечностями не увенчалась успехом. Едва Ха Рин пошевелила ногами, как ее тело пронзила резкая боль. Конечности онемели, жгучая боль сосредотачивалась в том месте, которому изрядно досталось прошлой ночью, в том месте, которое еще вчера было никем не тронутым...

Может, Вы посчитаете это соплями или «розовыми снами», но Ха Рин всегда мечтала о любви взаимной, невинной и счастливой. Несмотря на все невзгоды, девушка верила в людей, верила в себя и свои цели.
      «Самым сокровенным» считала Ха Рин свою невинность, как бы странно это не звучало. Полюбить, выйти замуж, отдать невинность тому, кто этого достоен, и родить ребенка, впоследствии живя счастливо. Но мечты девушки вмиг рассыпались, сломались, как карточный домик, превратились в пыль и были унесены ветром. Один вечер... всего один вечер изменил все.
      Ха Рин сломалась - ее сломали. Беда пришла оттуда, откуда ее совсем не ждали, даже не предполагали ждать. Вечная насмешка жизни – предательство близких тебе людей.

POV Ха Рин

      Повернула голову влево, а потом – вправо. Капельница, бинты, аппараты, издающие совсем не приятные звуки. Мне не хватает поддержки. Отца нет и матери – тоже. А так хочется поплакать в мамину жилетку, жалуясь на несправедливую жизнь.
      Пока я лежала и рассматривала потолок, в мою голову лезло огромное количество мыслей. «Почему стыдно мне?»
      «Почему он так поступил со мной? Почему этот мир так несправедлив?»

Конец POV Ха Рин

      Завидев своего друга, спящего у двери, Хосок похлопал его по щекам, чтобы тот проснулся.
      «Снова плакал всю ночь», - пронеслось в голове у Хосока.
      Выдохнув, Юнги направился к лечащему врачу Ха Рин, чтобы выведать информацию.
      - Чимин! – уже прикрикнул Хосок. – Спящая красавица, вставай!
      - Я уже не сплю...
      - Кому ты врешь? – невесело усмехнулся Хосок. – Ты и не спал всю ночь. Притворяться у тебя хорошо получается.
      - Я не мог заснуть. Я не имею на это права...
      Юнги вернулся так же быстро, как и ушел. Оказывается, Ха Рин еще никто не навещал. Врач посчитал нужным дать ей больше времени на сон.
      Двумя часами позже:
      - Не шевелитесь, - произнес врач, осматривая пациентку.
      В палате находилось всего три человека: врач, Ха Рин и дежурная медсестра, готовившаяся делать утренние инъекции. Ха Рин молчала, просто молчала и смотрела на врача, выискивая поддержку в его глазах. Девушка до сих пор ждет того, чтобы ее кто-нибудь ущипнул, разбудил, сказал, что все это шутка, злой розыгрыш или сон.
      - Вам пришлось несладко, Ким Ха Рин. Жить будете, но гематомы будут заживать долго, а половые органы еще дольше. Вы...
      Но не успел врач продолжить свою речь, как его перебила Ха Рин, зрачки глаз которой вмиг расширились от страха:
      - Ч-что Вы имеет в виду? – сглотнула девушка, замечая дрожь во всем теле.
      - Дефлорация не прошла должным образом, к тому же партнер Ваш имеет «богатое достоинство». Ну, знаете, юная леди, - хирург запнулся, - когда что-то большое без подготовки яростно суют во что-то очень узкое и маленькое...
      Но врач не продолжил. Слезы заблестели в уголках глаз юной девушки.
      - Не стоит беспокоиться. Все позади, мы обо всем позаботились...
      - Но... как же счет за лечение? – неуверенно произнесла Ха Рин, уже зная ответ.
      - Все уже оплачено.
      «Так я и думала», - пронеслось в голове Ха Рин.
      Не прошло и пяти минут, как в палату после ухода врача вошли Юнги и Хосок. Постояв у двери некоторое время, парни откашлялись и подошли к больничной кровати. Глаза девушка были пустыми, взгляд направлен куда-то вдаль, за окно. Ха Рин и не заметила присутствия Хосока и Юнги, уйдя глубоко в себя.
      - Ха Рин... - нарушил тишину Юнги.
      Девушка медленно повернула голову, встречаясь взглядами с Юнги. Глаза вновь увлажнились, и слеза одна за другой начали скатываться по щекам девушки.
      - Нам очень жаль, - взяв ее за руку, сказал Хосок, привлекая к себе внимание. – Мы все знаем.
      - Мы приехали вчера утром и обнаружили тебя и его...
      - Позор, - прошептала девушка, закрыв глаза и вновь поворачивая голову. – Вы не должны были узнать... Юнги,..
      - М? – отозвался Юнги.
      - Обещайте... - начала девушка в то время, как Хосок уставился на покрасневшую шею девушки, на которой виднелись следы рук и зубов. Кто-то слишком долго сдерживался, - что никто не узнает об этом... Никто не должен узнать. Я не хочу, чтобы кто-то знал.
      - Никто не узнает, Ха Рин. Мы тебе обещаем, - в унисон ответили парни и поспешили выйти из палаты.
      Стук в дверь... Девушка отчаянно надеется на то, что это врач пришел сказать что-то еще, или медсестра забыла сделать еще один укол, но нет...
      «Нет, только не ты... Нет», - думает девушка, сжимая кулаки и злясь на себя, на свою немощность.
      Чимин переводит дыхание, берет себя в руки и открывает дверь. Медленные неуверенные шаги раздаются по всей палате. Ха Рин до последнего надеется, что это кто угодно, но не он. Надежды рушатся, когда она слышит знакомый и уже такой ненавистный ей голос, от которого по всему телу пробегается табун мурашек:
      - Ха Рин...
      Кулаки разжимаются от страха, знакомый голос заставляет девушку вздрогнуть и закрыть глаза, окунаясь в события минувшей ночи. Ха Рин боится его, ужасно сильно боится.
      - Нет! – сразу же выкрикивая, Ха Рин пытается подняться, чтобы выставить перед собой руки в знак протеста, но не может и руками пошевелить. Девушка еле поднимает голову, и Чимин видит в любимых глазах слезы.
      «Она боится меня», - подумал Чимин, резко отступив на шаг назад и становясь окна.
      - Не подходи ко мне! Нет, не надо, я прошу тебя... - плачет девушка.
      Ха Рин кажется, будто ее руки вновь в оковах, будто этот голос вновь шепчет на ухо мерзкие вещи, будто чужие руки вновь забираются туда, куда им забираться не следует... Истерика достигает своего апогея.