СБОРНИК драбблов с фикбука

консонанс. БОНУС

— Я хочу, чтобы ты почувствовал ещё кое-что, Юнги-хён, — сорвано шепчет Чимин и дёргает за колечко на конце цепочки, разом выдёргивая из Юнги все анальные шарики. Юнги выгибает на постели, сладким протяжным стоном срывает ему горло, и Чимин морально обкончался от одного только звука, но завершать так пока рано, а потому три пальца обводят раскрасневшуюся дырочку, чуть надавливая внутрь.

— Чего ты хочешь, хён? — губами в самое ухо вливает слова Чимин и резко погружает пальцы, заставляя Мина тихо заскулить, мешая всхлипы с матами. — Ну же, я хочу знать.

Юнги вьётся, сжимает в дрожащих пальцах простыни и утыкается носом в подушки, бёдрами подаваясь навстречу пальцам. Хлюпает так неприлично пошло, что даже слегка стыдно. У Юнги расползаются в стороны коленки.

— Пожалуйста, Чимин… — в уголках глаз собирается влага, но Юнги плачет не потому, что ему плохо, а потому, что так дурманяще хорошо. — Блять, прошу, трахни ты меня нормально!..

И Чимин ухмылкой, тихими выдохами рисует следы на бледной миновой коже, обводя ладонями бока, касаясь каждого ребра, прикусывает зубами хрящик уха.

— Как пожелаешь, Юнги-хён.

Не омежья комплекция, не омежьи силы, определённо не омежьи пристрастия. Ладонь Чимина вжимает грудь Юнги в постель, заставляя гнуться дугой, послушно подставлять влажные бёдра. Склонившись над горячим телом, Пак целует позвонки, лопатки, отмечает краснотой засосов заднюю сторону шеи. Ему немного жаль, что он не альфа, что оставленные им отметины исчезают спустя жалкую неделю — две. Но туда этим пятнам и дорога, пусть пропадают, он поставит новые, потому что готов день за днём их заново ставить, писать на Юнги собственным неповторимым почерком, выжигать ему дыханием кожу.

Всхлипнув, Юнги тянет непривычно высокие ноты, потому что размеры у Чимина тоже не совсем омежьи, а может просто мастерски ими владеет. После всех их игр, после всех вещей, что они, словно обезумевшие, пробуют друг на друге из раза в раз, удивительно даже, как обычный член может доставлять достаточно удовольствия. Юнги, казалось, любитель ощущений — вспышек, когда то болью, то сладостью. Но Чимин проникает в него очень глубоко, и дело не только в члене и не только в толчках.

В них, впрочем, тоже.

Чимин все ещё омега, он как альфа рычать не может и не будет (разве что специально, если какая-нибудь тварь позарится на его сокровище), а потому выстанывает тоже тонко, сладко, один-в-один с каждым проникновением. Юнги скулит, царапает ногтями простынь, постепенно расползается по кровати, и Чимину приходится подхватывать под животом и вновь насильно ставить раком. Юнги и не против.