Янтарь рассеивает тьму

Том 1. Глава 8. Достопочтенный владыка собирает яблоки

— Утро доброе, — Эриас поприветствовал со смешком.

Люциан недоуменно уставился на друга – после снов требовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться в пространстве и понять, что больше не спишь.

— Доброе... — Владыка Луны кое-как сел. Он начал тереть лоб в попытке выкинуть из головы воспоминания о сне.

— Ты так в нём дыру сделаешь, — подметил Эриас. — Просыпайся уже, Абрам и Сетх двадцать минут назад ушли за завтраком, наверняка всё готово. — Он слез с кучи сена. — Поедим и в путь.

Люциан вяло кивнул и, особо не думая, последовал за другом.

После снов в голове всегда была каша. Иногда владыка Луны быстро приходил в себя, а иногда мог ещё два часа лежать в кровати и переваривать. Случалось такое, что Люциан за раз проживал несколько дней чужой жизни. Однажды ему удалось проснуться с седьмого, а может, двадцать седьмого раза. Так происходило, когда он отправлялся на лечение и вместо сна неделями медитировал. Казалось, сновидения соблюдали очередь и если ты пропускал один из снов, то он наслаивался на другой...

Пока Люциан шёл в харчевню, то успел пробудиться и взять себя в руки. Он начал обдумывать маршрут обратной поездки и решил, что полезнее сделать крюк, а не отправляться в резиденцию по прямой. Так они смогут посетить ещё парочку деревень и осведомиться о благополучии жителей.

— Ты серьёзно? Крюк? — Абрам не пришёл в восторг от затеи владыки.

Юноши сидели за столом и обсуждали план действий. Перед ними не было роскошного завтрака, всего лишь несколько тарелок с кашей, миска с мясными булочками и чашки с чаем.

— Зачем нам делать крюк? В тех деревнях ничего не происходит, мы только время потратим, — поддержал Сетх.

Люциан улыбнулся так, словно все лучи солнца были направлены на него.

— Я сказал крюк, значит, делаем крюк.

Сетх и Абрам обречённо повесили головы. Они не стали противиться ослепляющей ауре правителя, которую источал их владыка.

Люций был светлым человеком как внешне, так и внутренне. Добро, льющееся из его души, чувствовал каждый, потому спорить с его благородными решениями считалось грехом.

В качестве последней надежды Сетх и Абрам посмотрели на Эриаса – он являлся единственным невосприимчивым человеком, но, к несчастью, молчал. Видимо, ему понравилось ночевать на стоге сена.