Aquarelle (russian translation)

Глава 5.

Я слышала тиканье часов в дальнем конце комнаты и единственную каплю воды, которая с перерывами вытекала из крана в ванной и падала на холодную керамическую раковину. Я слышала гул машин, мчащихся по улице, водителей, жаждущих вернуться домой и начать свои выходные. Я могла слышать своё сердце в груди, каждое биение было таким громким, что я боялась, что оно проломит мои рёбра.

Мне было интересно, слышит ли он это.

Сидя передо мной, неподвижнее мраморной статуи, пара знакомых зелёных радужных оболочек непрестанно вспыхивала в моей всякий раз, когда я осмеливалась поднять глаза от холста.

Его присутствие господствовало над комнатой так, как мог только он. В тот момент, когда он вошёл внутрь, я словно заключила молчаливое соглашение со стенами и передала ему право собственности на свою студию. Пока он был там, это была его комната. Это было ясно по тому, как он смотрел на меня, гораздо более бесстыдно, чем когда-либо осмеливалась любая из моих моделей.

Но он не был похож ни на одну из моих моделей, и знала это так же хорошо, как и я. Я задавалась вопросом, знал ли он, однако, что он был намного лучше, чем они. На абсолютно профессиональном уровне он был лучшим из тех, что у меня когда-либо были.

Я поняла, как сильно я скучала по нему таким образом, только в ту секунду, когда он вошёл в комнату со своей обычной изящной походкой и соскользнул с чёрного пальто с гораздо большей лёгкостью, чем ему следовало бы позволить, повесив его рядом с моим, прежде чем посмотреть на меня с надеждой. 

Когда он вошёл в студию передо мной, его белая классическая рубашка идеально облегала его плечи до такой степени, что я задалась вопросом, подогнал ли он её лично, я знала, что всё было бы не так просто, как я думала. Потому что с Гарри всё было не так, как было. Разговор был не просто разговором, моделирование было не просто моделированием. Всё, что он делал, казалось, имело гораздо большее значение только потому, что это делал он.

Даже в тот момент, сидя передо мной, Гарри не просто моделировал. Он наблюдал, даже изучал меня и каждое движение карандаша по бумаге, даже те, которые он не мог видеть. Он анализировал изменение моего выражения каждый раз, когда я поднимала глаза и встречалась с ним взглядом.

Гарри всегда был наблюдателем, это я знала. Но в тот момент я нашла это более тревожным, чем когда-либо прежде, потому что знала, что он не может видеть меня насквозь, и дело в том, что ему больше не позволено. Ему больше не разрешалось, но он всё равно делал это, потому что он был просто тем, кем он был.