Тони по-прежнему окружен идиотами
Со стороны было ощущение, будто парень сидящий перед могилами, очевидно, своих родных, плакал, пока тот резко не согнулся, заходясь в кашле. И если бы хоть кто-то его увидел в тот момент, то так бы и посчитал, даже не подозревая, что этот юноша не кашляет, а задыхается.
Страх пронзал Питера в самую грудь, прочно заседая там и вызывая тревогу, заставляя дрожать, как осиновый лист на ветру. К нему вернулось ощущение, которое он так долго гнал от себя, отчаянно пытаясь забыть. Первобытный страх сковывал, парализовал. Подросток словно стоял на огромной высотке с ужасной акрофобией¹, и эта самая высотка рушилась под его ногами, отправляя в бесконечный полет, в чертову кроличью нору без конца. Это чувство заставило внутренности сжиматься, тело — неконтролируемо дрожать. В груди была пустота. Он не мог нормально дышать.
Человек-паук изо всех сил пытался нормализировать дыхание, отвлечься от этого ужаса с не поддающимся контролю страхом и тревогой, сосредоточенно считать, то сильно сжимая руки, то расслабляя. Сконцентрироваться было неимоверно сложно, но парень продолжал пытаться до тех пор, пока его дрожь не утихла и он не смог нормально вдохнуть.
В глазах больше не темнело, и легкие не жгло. Голова болела, и ощущалось это крайне неприятно, словно была какая-то тяжесть, а сам он наверняка двигался заторможенно. Болезненное отчаяние растекалось по телу, щипало в носу и обжигало щёки горячими слезами. Питеру нужно было прийти в себя.
Парень встал на ноги, на прощание провёл пальцами по четырем надгробьям. Было откровенно паршиво морально, но дождь ещё шёл, а Питер насквозь промок, и ему нечего было сказать покойным. Пришлось развернуться, заталкивая желание сплюнуть горечь, оседающую на языке куда подальше. Нужно найти то место, где он смог бы… смог бы что, собственно? Тони вернётся через шесть дней… если это не его идеей было вышвырнуть Человека-паука на улицу как шавку. Не его же? Он не мог. И… что до того момента? Ему нужно где-то жить и что-то есть. Он впервые настолько сильно жалел, что сейчас каникулы, и он не может ходить в школу.
Нед отправился в путешествие со своей семьей и вряд ли вернётся раньше, чем через 10 дней. Квартира, где он жил раньше с тётей Мэй, тоже отпадала как вариант. Во-первых, там всё орало о ней, и Питер просто не смог прикоснуться к её вещам. Он тысячу раз пробовал зайти в эту квартиру, но каждый раз это заканчивалось панической атакой или истерикой, а после — жестокими кошмарами по ночам на протяжении недели. Тони с Наташей прибегали к нему и тогда, в те моменты в глазах великих, сильных героев, спасителей и непоколебимых людей читался страх с желанием помочь. Они обнимали его, в попытках успокоить и сказать: «Мы тут, малыш. Мы рядом. Всё хорошо. Это пройдет». А он пытался не кричать, тщетно пытался не дать этому страху, боли и отчаянию вырваться наружу. Эти люди и так слишком многое делали для него, он не хотел создавать ещё больше проблем или давать причину волноваться за него.
Во-вторых, он просто не сможет войти в эту квартиру. Куда угодно, только не туда.
