Emperor's Curse!

48

ЛАЛИСА.

При появлении Чимина я облегчённо выдохнула. А то уж и не знала, что подумать о его исчезновении, страшась, что император наказал приятеля, как-то узнав, что он нарушил его запрет на общение со мной. Но брошенный на меня тревожный взгляд Пака заставил вновь насторожиться. Что это было? Он узнал что-то о Сехуне?

От переживаний и невесёлых раздумий мясо казалось безвкусным. С трудом проглотив пару кусочков, односложно отвечая без умолку трещащей Дженни, я извинилась и, так и не дождавшись Гука, ушла к себе. Точнее в нашу с мужем спальню, здесь нам почему-то выделили одну на двоих. Меня охватил трепет в предвкушении ночи. Брачной ночи. Второй, но кто считает?

После рассказа Дженни о том, что жизнь из матери Гука прямо на его глазах досуха выпила тьма Хосок, я наконец осознала, сколько боли ему причинила. Его сила смерти приняла меня, оберегала, а я как последняя дрянь использовала это против него. Обдумав всё, я приняла твёрдое решение признаться мужу в своих чувствах сегодня же. Пусть кричит, рычит, затыкает уши, не успокоюсь, пока не расскажу!

Я вышла из ванной, и только успела натянуть трусики и сорочку, как за спиной с оглушающим грохотом захлопнулась дверь. Испуганно обернувшись, наткнулась глазами на грозно нахмурившегося мужа.

Гук медленно наступает. Пячусь, не зная чего от него ждать. Он неотвратимо приближается, я и понять не успеваю, как оказываюсь прижатой к стене, а супруг, уже так знакомо, нависает надо мной, поставив руки по бокам от моей головы.

Между нами не больше сантиметра, и меня буквально обдаёт жаром его тела. Соскучилась... Как же я по нему соскучилась!

– Что у тебя с ним было?

Словно гром среди ясного неба! Видя моё недоумение, мужчина пояснил:

– С тем хмырём, графом Кимом. Позволяла ему трогать себя здесь? – прошипел он, проведя рукой по моему бедру и нажимая пальцами на трепещущий бугорок. – А может, впускала его в свой рот?

– Чего? – спросила я ошеломлённо.

– Ты так быстро согласилась на оральные ласки. Видимо, был опыт...

Скользнув ладонями по широкой груди, положила их на плечи и прошептала:

– Дурак. Сам же знаешь, что я и не целовалась до тебя. Всегда был только ты, Гук. Я люблю тебя, слышишь?