Нянька Stray kids

Глава 29. Тур. Чёрный пиар тоже пиар.

                  ***
И диванчик не выдерживает...
Потому что это — не совсем диванчик, а скорей модульная конструкция из сдвинутых как бы кресел на тяжелых ножках.
И на поперечные, так сказать, нагрузки он никак не рассчитан.
Так что, после попыток уместить на совсем не предназначенном для этого количества диванчике семь накачанных бантанских задниц, он просто разъезжается на части с визгом и грохотом.
Визг от металлических ножек, грохот от рухнувших вокруг и между парней.
Мат...
Ну, от всех присутствующих понемножку.
И лишь мы с Чаном молчаливы и сдержаны.
Не то чтоб мы здесь самые воспитанные (хотя и это тоже!), просто только в этом падении черного диванчика не поучаствовали.
Я успела вскочить с колена Хёнджина, а Чан так и остался в центре среднего кресла, глотая воздух и переходя к осознанию резко изменившейся реальности.
Только что было тихо и печально, самокопание-самоуничижение до дна и даже глубже, и вдруг: месиво рук-ног, голов, спин и, прошу прощения, задниц в сопровождении ругани и истерического ржача.
Н-да, собрался, называется, человек предаться греху уныния в одиночестве и покое! 
Обозрев, так сказать, открывающийся сверху пейзаж, наш командир за доли секунды осознал, что без его руководящей и направляющей, мы – просто безнадежная толпа клоунов и придурков. И мы непременно должны об этом узнать!
Гнев Чана — явление редкое, как двенадцатибалльное землетрясение.
И столь же впечатляющее.
Наш лидер вскакивает, да так, что и его часть дивана со скрежетом отъезжает назад на метр и там сдвигает прочую мебель и об нее же тормозит...
И Бан Чан ОРЕТ!
О том, что мы – лишенные логики и предвидения тупые идиоты и дегенераты, о том, что ничего еще не кончилось, и с той стороны океана нас ждут еще более ядреные англосакские фанаты, что менее чем через сутки у нас перед ними концерт, на который еще надо как-то попасть, потому что перед ним нас ждет торжественная встреча в Нью-Йоркском аэропорту, где нам тоже мало не покажется.
А мы, между прочим, еще и из этого не улетели.
И никто, вообще-то, не мешает здешним фанатам купить билет на дешевый внутренний рейс, зона посадки-то общая...
— Ну, ок... Лидер вернулся, — слышу я чей-то довольный голос.
Все еще сидящие на полу парни внимают речи командира с явным облегчением.
— Так бы слушал и слушал... — сдавленным голосом выражает общее мнение Минхо.
Он, предсказуемо, в основании образовавшейся кучи-малы.
— Ну так какого хрена ты тогда тут соплями обливаешься? — тоже из общей кучи рычит Хван Хёнджин.
— Если все так плохо? У чаги информация какая-то, а ты тут яйца чешешь. Об диван.
В тусклом свете я вижу, как щеки Чана заливаются краской.
Под сдавленный смех и перебранку: «убери свою жопу от моей головы» парни расползаются, поднимаются, деловито возвращают мебель в исходное положение.
Чан осматривается с самым серьезным и сосредоточенным видом, подравнивает спинку дивана, морщинка на лбу и собравшиеся в полосочку губы для тех, кто его знает, ясно показывают – режим калькулятора включен.
А я думаю о том, что обычному психотерапевту для достижения столь же мощного исцеляющего эффекта понадобилось бы сеансов десять, да и то, не факт, что получилось бы... (Да, вот уже и личностная деформация меня настигла, а ведь я и психолог-то без года неделя...)
А еще я, в отличие от всех остальных, не забываю поглядывать по сторонам, поэтому в курсе, что следом за отправившимися к Чану мальчиками, набежало еще несколько человек из охраны, а на грохот Чанова кресла – так и вовсе Зиан и Туен-онни со своим Красавчиком (надо бы познакомиться).
Ну, это они удачно зашли.
Или я вообще ничего не понимаю в этой жизни, или все ключевые фигуры в сборе.
Можно начинать совещание, повестку которого только что так эмоционально озвучил Чан.
И в дополнение ко всему сказанному Чаном на повестке дня есть еще один вопрос...
Но я не готова обсуждать его с мелкими. Так что, переглянувшись с хен-лайном, прошу:
— Чонин, Сынмин, вы не могли бы вернуться к нашему гейту... присмотреть?
Мальчики покладисто исчезают.  Неожиданно поднимается Феликс.
— Пойду-ка я с ними.
Ну... тоже позиция.
Сейчас, если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, мы будем играть в заговорщиков. Имеет право не влезать.
Зато Хан, на всякий случай, складывает накачанные ручки на могучей груди и выпячивает челюсть, мол меня ты не выгонишь.
Но я пока и не собиралась...
Пока.
Вслед за Феликсом, повинуясь жесту Красавчика нас покидают и парни из охраны.
А вот дальнейшее меня удивляет.
А не должно бы, конечно.
Красавчик, с которым я пока не познакомилась, но чье право рулить и принимать решения почему-то признали Туен-онни и Зиан, вдруг выдает командным голосом:
— А ну, охраняемые, вернулись на свое место.
Так.
Не поняла.
И не понравилось.
— Да, парни, идите, опасно здесь, — пытается смягчить ситуацию Зиан.
Старательно считаю до десяти.
А потом от десяти до одного.
Встречаюсь взглядом с Чаном.
Он занят тем же.
Окей.
Сегодня мы играем без союзников.
— «Не первый раз» — кивает своим мыслям Чан. 
—«У нас вообще ничего так просто не бывает» — печально улыбается Минхо.
—«Прорвемся» — растягивает губы в лягушачьей улыбке Хёнджин.
—«Идиоты» — мысленно подвожу итоги я. Они, конечно, люди взрослые, но взрослость и возраст — очень разные вещи.
— Разумеется, менеджер Чон, — Хёнджин совершает преувеличенно вежливый поклон и в словах его сахара – как в моче диабетика.  Кросавчег издевки не замечает.
Туен – видит только Красавчика.
Зиан – все понимает правильно...
Но ведь не подкопаешься!
Повинуясь короткому кивку Чана, парни разворачиваются в сторону нашего стойбища.
И я вместе с ними. 
Не тут-то было. Зиан аккуратно придерживает меня за руку:
— Нари, мы тут подумали... Нет ли у тебя какой-то возможности связаться с Господином Чхве?
Неофициальной.
Постойте...
Это как-то слишком резко...
—А зачем? И почему я?
— И почему она? — слышу я резкий голос Хёнджина.
То есть он остался. 
Не знаю, что именно собирается сказать в ответ Красавчик...
Но правду говоря, и не хочу узнать. Поэтому:
— У меня нет никаких контактов.
— Но ведь отчеты...
— Все свои отчеты я отправляю по корпоративной почте, — сообщаю я с непонятным даже мне самой злорадством.
И покидаю наших горе-заговорщиков, гордо задрав подбородок.
Все равно заговорщики они хреновые, раз союзников в упор не видят.
А я занята, мне еще Чану обстановку докладывать.
И план по Спасению Мира разрабатывать.
— А знаешь... что-то в этом есть, — бормочет Хёнджин у меня за спиной.
— Ты о чем?
— Чхве Йонгу сообщить.
— Нет у меня его контактов! — рычу я в полный голос.
Нет.
А вообще-то жаль.
У Седжина выпросить?
Не скажет.
У меня вообще ощущение, что я что-то упускаю.
Что-то важное.
Ну, кроме очевидного.
Что Чон Сунан играет в свою игру.
Что Седжин ему в этом обреченно не мешает.
Что эти игры в наших условиях попросту опасны, и включившийся инстинкт самосохранения не позволяет некоторым из нас просто смотреть на происходящее и не вмешиваться.
Начальские разборки забавны, пока они не касаются жизни и здоровья подчиненных. И это явно не наш случай.
— Чан, — начинаю я, едва мы угнездились в своем дальнем безопасном углу, — как называется человек, который не вредит напрямую, но и того, что должен, тоже не делает?
— Диверсант? – шепчет Минхо.
— Я имею в виду, намеренно не делает, то что должен...
— Саботажник? — подбирает слово Чан.
— Подстава для Седжина? — понимает ситуацию Хан.
— Чон Сунан, — подвожу я итог.