Нянька Stray kids

Глава 36. Лебеди чёрные. 2 штуки.

***
...И мы как встали, так и сели.
Рука в руке, локоть к локтю, испуганные птенчики.
Честное слово, если бы мои глаза могли бы раскрыться еще шире, я стала бы похожа на аниме тян. А Хёнджин, соответственно, на куна.
Ну в самом деле, не успел еще паршивый вечер перейти в нервное утро и... продолжился столь же офигительным днем.
Переглянувшись, мы с Хваном устремили свои вопрошающие взгляды на Господина Чхве. Честно, мозг уже почти не соображал после разговора с Яотингом, так что понимала я медленно и лениво.
Хотя, похоже, была такая не одна.
Тут все уставшие.
И Хёнджин, все еще держащий меня за руку, и господин Чхве, как-то неоднозначно взиравший на нас двоих.
Нет, наверное, я бы и сама сообразила, что речь пойдет о нас двоих, если бы тогда вообще соображала.
— Ребята... — как-то слишком неофициально заговорил мужчина, внимательно глядя на нас.
— Я понимаю, у вас чувства и все такое, но прошу, для вашего же блага, не палитесь вы так. Не себя, так хоть фирму пожалейте!
— Что, простите? — непонимающе смотрю то на Чхве, то на такого же нахмурившегося Хёнджина.
— Вот-вот, так всем и говорите. Но со мной-то не надо! «А почему, собственно, чем Вы такой особенный», — у меня есть мысль, и я ее медленно дууумаю, пока Хёнджин задает вопрос по существу:
— Ээээ, господин Чхве, Вы о чем?
И у Господина Чхве глаза на лоб лезут.
— Вы же понимаете, ЧТО между вами? — осторожно говорит он после некой паузы и пары оценивающих взглядов на нас, испуганных.
— Ну да, мы очень хорошо общаемся, — пожимаю плечами, а рука Хёнджин согласно сжимает мою руку.
— То есть мне вам еще и объяснять придется... — обреченно бормочет наш руководитель, словно внезапно осознал что-то важное и удивительное.
И в стиле работника безопасности приступает к допросу:
— Вот ответьте мне, Помощница Мир, вы же провожаете Хёнджина взглядом, когда он куда-то уходит?
— Конечно, нет. Зачем? Я и так всегда знаю, где он.
И искренне удивляюсь, когда получаю легкий удар по ноге.
Удивленно поворачиваюсь к Хёнджину:
— Что? — но он только обреченно обращает свой взор к потолку.
Недоуменно смотрю вверх.
Ну, люстра, ну, пыльная.
И?
— Ну, а ты, Хёнджин? Она кажется тебе самой красивой девушкой...
— Да в смысле, кажется?! — возмущенно перебивает Хёнджин.
— Она и есть... — и теперь наступает моя очередь втихую пинать Хвана.
Потому что... какого черта он такое говорит так спокойно?!
— Господи, — на несколько секунд прячет лицо в ладони Чхве.
— Вы же замечали, что понимаете друг друга без слов?
— Так и должно быть у хороших друзей, — говорит Хван, а я со всей убедительностью киваю.
— Вы...! Господи... Господи! Ну, смотрите, вы же принимаете друг друга со всеми... эээ, особенностями, со всем прошлым?
— Конечно, — кивает Хёнджин
— она такая, какая есть. Просто... девочкой, в такую среду...
— У меня там хоть бабушка была, я туда, можно сказать, вместо папы вернулась. А ты, прости, ребенком был и вообще в одиночку! У тебя сложнее, — тут же отзываюсь я, а после встречаюсь с умирающим взглядом Чхве и замолкаю.
— Я-то, старый дурак, думал, у вас просто роман, а у вас то, господи... ЛЮБОВЬ! — буквально выдыхает он и это... подобно ведру с ледяной водой, плеснувшей в нашу с Хёнджином сторону.
Любовь?
Я просто сидела в тихом шоке и смотрела в одну точку.
Наверное, навсегда запомню, как выглядела столешница и краешек Акулова блокнота напротив меня.
Внутри будто все перевернулось.
То есть любовь?
Зачем?
Откуда?
Быть того не может.
Все это...
Не должно так!
Это против моих планов, я никогда не собиралась, я – одна!
Я не нуждаюсь!
Тут же почувствовала свою руку в руке Хёнджина.
Отчетливее.
И... представила свою руку пустой, и нет-нет-нет!
Так что я только сильнее сжала ладонь.
Я, наконец, понимаю, ведь мы и в самом деле неосознанно действовали, как самая настоящая любящая пара.
И... черт!
У меня в голове не укладывается.
Что делать?
Что будет?
Как...?
Не знаю, сколько мы так сидели.
Но, думаю, пора уже идти и побороться с когнитивным диссонансом подальше от начальства.
Мы с Хёнджином одновременно разжимаем руки и встаем со словами:
— Пошли.
— Пошли.
Хором.
Одновременно.
С одной и той же интонацией.
И от этого так... больно?
Я действительно влюбилась?
Я?
И он?
Мы встречаемся взглядами и... да, я вижу, что Хёнджин также растерян.
И даже немного грустный?
Чхве следит за тем, как мы обходим стол, несколько сдавленно прощаемся с начальником и пытаемся пропустить друг друга в дверь.
В итоге Хёнджин окончательно отступает и жестом показывает, чтобы я шла первой и это... неправильно.
Будто мы разучились взаимодействовать.
Нет.
Нужно вздохнуть полной грудью.
Кислород в мозг, и может так я пойму, что делать.
Таким образом, мы оба молча ехали на лифте, даже не поднимая глаз друг на друга.
Хотелось вот прямо сейчас хотя бы взять его за руку, для поддержки, полагаю, но боялась.
Сама не знаю чего.
Странным образом никого не встретив на пути, мы молча вышли из лифта, ни разу не столкнувшись в дверях, молча вошли в номер и так же, не сговариваясь, начали собирать вещи.
Нужно еще и в дорогу переодеться, и очередной раз перетасовать имущество между чемоданом и рюкзачком.
Короче, некогда страдать, жизнь идет.
Вытягиваю из чемоданных запасов джинсы — черные, футболку — черную, балетки — черные, только ветровочка, Феликсом выбранная, яркая, не в тему, ну, что есть, то есть...
Хёнджин тоже сегодня одет с особой мрачностью, из светлого — только волосы.
Н-да, полный синхрон.
Как я этого раньше не понимала?
А вот сейчас, перемещаясь по крошечному номеру, я осознала, наконец, какой сложный парный танец между чемоданами, шкафами, столом мы исполняем вдвоем, не то что, не разговаривая, даже не глядя друг на друга!
И, если я стояла у стола, а Хёнджин через кровать, то я ему без всяких просьб передавала его вещи.
И наоборот.
— М? — вопросительно смотрю на Хёнджина, протягивая его толстовку.
— Гм, — отрицательно качает он головой.
И я понимаю, что эту толстовку он отдает мне.
Собирали мы вещи не долго, но из-за того, что и в номер то мы вернулись спустя часа два после завтрака... в общем, по времени уже пора идти на обед.
Хотя я и не голодна.
Это тянущее чувство внутри... безысходность?
Хочется плакать.
Немного, но это чувство не дает нормально дышать.
Может, снова уйти в работу с головой?
Звучит, как план.
Но это ведь все равно ничего не решит.
Говорить с Хёнджином ... я не решаюсь.
Да и что он сейчас скажет?
Можно подумать, ему сейчас лучше!
Мой-то контракт на год, а его — 7-летний.
Сколько там уже прошло?
Ну, еще 2 года осталось.
У нас и подольше, бывает, ждут, передачки возят, на свиданки ездят.
Осознав, о чем я сейчас подумала, даже матюкнулась.
Шепотом.
Чем вызвала нервное содрогание у Хёнджина, замершего в трансе в центре номера.
С какой-то тряпочкой в руках.
Он со своим стрессом борется собственными методами:
взгляд сквозь стену в пространство, губы шевелятся.
Как он говорил, «если слов не хватит — будет песня»?
Чует мое, оказывается, некаменное сердце, что текст у этой песни запикивать придется.
В любом случае, думаю, лучше его не трогать. Мы все в такой же тишине спускаемся в столовую.
Вышли чуть раньше нужного времени, но это ничего.
Стоять у входа было, наверное, не лучшим решением, так что мы просто зашли внутрь и заняли два столика на мемберов и менеджеров. Как и обычно.
Так же привычно отправились выбирать себе еду.
Есть не хотелось, а вот от сладкого я бы, пожалуй, не отказалась.
Взяла себе какой-то тортик... салатик, который я обычно и не ем, чай, который обычно не пью и вернулась к столику.
Села, никого не дожидаясь, начала есть.
В голове было пусто и я просто наблюдала, как мимо ходят работники и гости отеля.
Буквально минут через пять за столик сел Зиан и Чанбин с Ханом.
Еще через несколько минут присоединились к компании младшие.
Чонину пришлось перетащить для себя стул от соседнего стола, но место слева от меня осталось свободным.
К тому моменту салатик был уже прикончен, тортик не начат, а передо мной оказалась тарелка с очень понравившейся мне вчера рыбкой.
Сам Хёе опустился на соседний стул, принимаясь за еду, а я едва удержалась, чтобы по привычке не спереть с его тарелки пару колбасок ...которые он, скорее всего в двойном количестве взял именно для меня, потому что я обычно...
Когда?!
Когда мы успели так ...срастись?
И как я буду теперь без этого всего?
И я все-таки сперла эти две колбаски!!!
И передала салфетку, когда он плеснул пару капель кофе, и отложила ему на краешек блюдца кремовую шоколадную розочку, с верхним пластом шоколадной глазури, потому что...
Потому что тортик я выбрала, оказывается, не тот, который люблю я, а, блин, тот, который любит он!
И чуть не расплакалась, когда это поняла.
Да что со мной такое, а?
Хёнджин отодвинул мой стул, и мы ушли вместе, оставив парней смотреть нам вслед и шептать что-то, что я не позаботилась даже расслышать.
Если б было что-то неправильное, Хёнджин бы уже оглянулся, показывая кулак, если бы было что-то важное, он бы уже сказал мне...
Мы прошли мимо столиков, занятых стаффом, я вежливо раскланялась в ответ на улыбки и приветственные кивки, игнорировала любопытные и сочувственные взгляды, а вот взгляд Господина оператора Кана, того самого, не так давно искавшего у нас в комнате отдыха не то компромат, не то футляр, перехватила и выдержала, в лучших мамулиных традициях, плевать, что я девушка и младше.
Я, может и младше, а он, в лучшем случае, чудак, позволивший двум людям из своей команды творить всяческое непотребство и уважать мне его не за что.
Так что, гордо задрав подбородок, преодолела последние пять метров до холла...
И, смотрите, кто пришел!
Яотинг, лично и срочно.
Переминающийся в холле у входа в ресторан.
Хёнджин сунулся было впереди меня. Но Яотинг вскинул ладони и отступил на шаг, демонстрируя, вероятно, безопасность и чистоту помыслов.
Ага-ага.
— Помощница Мир! Я приношу вам свои глубочайшие извинения за вчерашний инцидент, — выдал он явно отрепетированный текст, и ... тут у бедолаги дыханье сперло, настолько он наступал на горло собственной песне
— за поспешные и необоснованные суждения.
— Текст-то тебе, небось, господин Чхве сочинял? — узнала я автора по лексическим особенностям.
— Да... да если бы, если бы не...
Ну, понятно, наш любимый Акул пообещал Чхвэ Яотингу много хорошего, если тот не прекратит этот дурдом и не извинится.
Возможно, пару часов назад попытка Яотина сделать какие-то шаги к примирению была бы важным событием моей жизни.
Но не сейчас.
В моей бедной голове гудели и бились совсем другие мысли, а его Гангнам-величество был просто малосущественной деталью пейзажа.
И все его с трудом сдерживаемое бешенство, красные пятна на щеках и хрипота выдавливающего извинения голоса не беспокоили меня вот вообще.
Я отстраненно наблюдала за мучениями своего гнобителя, наконец-то профессионально прикидывая степень опасности объекта, когда он рванет и кого при этом забрызгает.
— Ну, окей. Ты сказал, я услышала. Живи уж, ладно.
— Тыыы...
— Я, я...
Мы встретились взглядами. Впервые мы встретились взглядами, его два метра против моих полтора в прыжке, его девяносто кило против моих пятидесяти.
Да без разницы.
Прости меня, бабуля, я знаю, я обещала...
Не отводя взгляда, медленно делаю круговое движение правой рукой, собрав пальцы неплотной щепотью...
И, не завершив движение, останавливаюсь на полпути:
— Откроешь еще раз свой поганый рот — и я тебя реально прокляну!
Яотинг смеется, коротко и неуверенно, вопросительно смотрит на Хёнджина. Но тот кивает, раздумчиво и убедительно.
— Остановись, нуна, тебе нельзя! — артистично восклицает Феликс.
Справа.
Он-то откуда здесь?
— Она еще несовершеннолетняя, ну, по ведьминским меркам... — любезно поясняет Минхо.
Слева.
— Да что за бред вы тут несете? — вслух-то Яотинг, конечно, не верит.
Но шажок назад делает.
— Ну, я бы так не сказал... хен... Ты знаешь, когда родилась наша Госпожа Помощница Мин? —31 октября, — заговорщически шепчет Чан из-за плеча Яотинга.
И Минхо здесь, и Чан здесь...
Да все они здесь!
— Ничего, мне до совершеннолетия всего три месяца осталось! — включаюсь я в игру.
— Вы серьезно думаете, что я поверю в это? Совсем идиоты?
Не веришь?
Ну, сейчас поверишь, эти дети языкастые кого хочешь уболтают, Зиан не даст соврать.
— Ну, верить или нет – это ты сам решай, ...хен, просто... — авторитетно подключается Хан.
— ...следи за словами, а то мало ли что...
—Посинеет и отвалится, — добивает Минхо.
Ну все, клиент практически готов!
— Хо! Я же просила не болтать! Язык за зубами не держишь!
— Ну, ему же прикус исправили, клыки убрали... — с очень серьезным видом поясняет Хёнджин.
Совершенно не обращая внимания на намеки на вампирское прошлое Минхо, Яотинг зависает на самой важной для него теме:
— Ч-что посинеет и отвалится?
— Да что она захочет, то и отвалится, — с царственной небрежностью завершает сцену Чан.
— Засранцы больные, — огрызается оператор Чхвэ Яотинг, но отступает быстро и спиной не поворачивается.
— Лол, — хихикает Сынмин.
— Я записал, — Чонин, ухмыляясь, протягивает раскрытую ладонь, как бы говоря «бро, я тоже».
— Прекрасно, — вздыхаю я, убирая волосы со лба.
Ох, бабуля дорогая... спасибо мальчикам.
Ведь чудом остановилась.