Breathe you

глава 28

Хван всегда любил черные дорогие автомобили. Отец с детства приучил его к черному, едва ли не крича ему на ухо, что черный — это цвет Хванов. В их огромном поместье все было выполнено в черных тонах, смешанных с серебром. Идеальное сочетание. Сейчас уголки его губ едва заметно дернулись, когда он увидел черный, полностью тонированный внедорожник, который приехал, чтобы забрать его из пансиона.

Соен донельзя хорошо знала, как улучшить сыну настроение.

Которое было просто до ужаса хуевым. При одном только воспоминании, как эта строптивая девчонка зажмурилась, словно ожидая, что он ее ударит, Хвану хотелось разорвать себя на части. Он хотел бы, хотел бы залепить ей смачную пощечину, чтобы на бледной коже лица остался отчетливый след от его ладони, однако, не смог.

Слабак.

Зверь даже не рыпнулся на нее из-за того, что она сказала. Он даже не посмел рыкнуть на эту светловолосую дрянь, потому что ему не хотелось делать ей больно. Он боялся, боялся снова увидеть ту пустоту в ее глазах, которую он видел тогда, в коридоре, когда довел ее. Боялся, что в этот раз у него не получится вернуть ее к жизни. Хотелось только лишь прижать ее к стене и стянуть с нее эти до ужаса узкие джинсы, облегающие маленькую упругую задницу заучки, и трахнуть так, чтобы она забыла обо всем на свете, чтобы забыла о своих словах, об этом идиотском плане.

Либо ты просто глуп, либо переживаешь за меня.

А что сделал он? Что ты сделал, Хван? Поцеловал в щеку и пожелал хороших каникул? Что за ебанная хуйня? Как вообще в твоем атрофированном мозге возникла такая идея? Просто зверь понимал, что она права, она так до ужаса права, но он не посмеет признаться.

Никогда.

Он скорее своим собственным языком подавится, чем признает, что она права.

Демон привычно запрыгнул на свое любимое место на заднем сидении, устроив вытянутую морду на подлокотнике. Водитель семьи Хванов, которого Хенджин знал чуть ли не с пеленок, дружелюбно улыбнулся ему, как обычно не став задавать глупых вопросов. Только взглянув на выражение лица наследника рода, он все понял. Как всегда.

Все работники семьи Хванов прекрасно знали цену молчанию. Все были преданны, как псы.

Водитель Хенмин уже давно мог получить уже целое состояние, если бы рассказал бы то, что знает, общественности. Он слишком много знал, а потому прекрасно понимал, что потом его жизнь превратилась бы в сущий ад. Нигде бы он не спрятался от гнева Хван Минджуна, а после его смерти все равно был страх, что Хван Соён раздавит его, как мошку, своим стильным лаковым каблуком.