История Кореи (Новое прочтение). 2003 А.В.Торкунов. РЕДАКЦИЯ

Без названия 30

Эволюция янбанского сословияКонфуцианство в его классическом варианте враждебно относилось к самой идее наследственных привилегий. Его идеалом является меритократия (власть достойных), то есть система, при которой положение человека в обществе всецело зависит от его интеллектуальных способностей и личных качеств. О наследственной аристократии и о наследственных сословиях в идеальном конфуцианском государстве не могло быть и речи. Однако в Корее, несмотря на постоянно декларируемую приверженность неоконфуцианству, в эпоху Чосон сложилось именно сословное общество, то есть общество, в котором каждый человек по рождению принадлежал к одной из групп с четко определенными правами и обязанностями, а переход из одной такой группы в другую был труден или вовсе невозможен. При этом права и обязанности сословий в Корее чаще всего не были зафиксированы в писаном законодательстве, а определялись обычным правом. Система эта сложилась не сразу и так и не получила полного юридического оформления. Официальное законодательство в целом замалчивало существование сословий — института, крайне сомнительного с точки зрения официальной идеологии. Тем не менее, квазисословия в Корее существовали, и в этом отношении она несколько походила на феодальные государства средневековой Европы (хотя и не до такой степени, как Япония). Даже среди самих корейцев времен династии Ли не существовало полного единства в отношении того, сколько сословий существует в Корее. Нет единого мнения на сей счет и среди современных ученых. Кроме того, надо учесть, что сословная система возникла далеко не сразу — в XV в. сословия только формировались, а в XVIII—XIX вв. система сословий стала приходить в упадок. При максимально детализированном подходе, в Корее XVI— XVIII вв. можно выделить от семи до десяти сословных групп: 1) высшее привилегированное сословие — янбаны, примерный аналог европейского дворянства; 2) среднее сословие — чунъины; 3) потомственное мелкое чиновничество — сори, хянри, тхогван; 4) торговцы — санмин; 5) ремесленники — конмин; 6) свободные крестьяне — нонмин; 7) государственные и частные крепостные — ноби, а также представители презираемых профессий (кур- і танки, мясники) — чхонмин. Если же объединять эти группы в Полое крупные, то таких групп-сословий было несколько. Янбаны ншшлись привилегированным сословием, чунъины и мелкое чи- жжничество — полупривилегированным, а ремесленники, торговцы и крестьяне составляли податные сословия которые часто тоже о(н>единяют под единым названием янмин {добрый люд). Низшее юсловие составляли крепостные и другие представители группы 'I чон мин (в буквальном переводе — дешевые людишки). О примерном соотношении сословий в Корее конца XVII в. можно судить по данным, относящимся к 1690 г. Тогда в уезде Тэгу (одном из районов, о которых есть относительно надежные сведения) янбаны составляли 7,5%, простолюдины, в число которых пюпочены свободные крестьяне, торговцы и ремесленники — 49,5%, частнозависимые крепостные — 41,4%, государственные крепостные — 1,6%. Чунъины в этом списке отсутствуют, так как в большинстве своем они жили в Сеуле и в некоторых других крупных городских центрах. Там же были сосредоточены и государст- ненные крепостные, значительную часть которых составляла при- глуга в различных официальных учреждениях. Янбаны представляли собой высший привилегированный слой феодальной Кореи, который может быть соотнесен с европейским дморянством. Само слово «янбан» в переводе с китайского озна- чигі «две части», так как янбаны четко делились на две группы: потную и гражданскую. Эти две группы несколько различались но своему положению, Военные янбаны по традиции не могли занимать высших государственных постов. Продвижение их по иоспной службе ограничивалось 6-м рангом, более высокие ранги поенным не присваивались. В этом ограничении заметно усиление дискриминации военных по сравнению с периодом Корё, где пни могли подниматься до 3-го ранга, и с Силла, где никакой дискриминации не существовало вообще. Впрочем, в некоторых І нучнях военные янбаны могли впоследствии переходить на граж- жшскую службу и в таковом качестве достигать высших государ- 11 пенных постов, но происходило это очень редко и с течением иргмени, вдобавок, таких случаев было все меньше и меньше (ни одною — с конца XVII в.). Создатели корейского государственного аппарата предполага- ни, что все янбаны должны находиться на государственной служ- Ог и что привилегии им будут даваться именно как чиновникам и нопшым. Однако в более поздние времена правило это не соблюди нос ь, и их привиллегии приобрели наследственный характер. IIишь в том случае, если более трех поколений одной семьи не і н уж ил и в государственном аппарате, семья официально считались потерявшей янбанское достоинство. Только янбанам была »| крыта дорога к занятию любых важных административных логічні, хотя и среди янбанов большие преимущества имели выходим из более знатных семей. Янбаны пользовались также рядом привилегий, которые не были связаны непосредственно с чинов ничьей службой. В частности, они были неподсудны обычному суду, их дела рассматривались в специальном судебном присутствии Ыйгымбу. Примерно с XVII в. янбаны стали носить особую одежду и головные уборы, которые подчеркивали их особое положение. При встрече с янбаном требовалось оказывать ему знаки внимания: едущий верхом простолюдин обязан был спешиться, идущий пешком — низко поклониться. Сидеть и курить в присутствии янбана простолюдинам запрещалось. В суде янбаны могли давать показания стоя, а не на коленях, как прочие свидетели. По традиции считалось, что существуют лишь два вида деятельности, достойные янбана: государственная служба и земледелие. В первое время после прихода к власти новой династии, когдл корейская сословная система только складывалась, выходцы и t семей простолюдинов также могли сдавать экзамены и занимать после этого чиновничьи должности. Но по мере того, как в XV- XVI вв. перегородки между сословиями становились все более НС проницаемыми, делать это становилось все труднее и труднее. К концу XVI в. установилась неписаная традиция, сделавшая прано на сдачу гражданских экзаменов наследственной сословной при вилегией янбанов (к военным экзаменам простолюдины допуска лись и в дальнейшем). Таким образом, янбаны окончательно стали сословной, наследственной группой, по своему характеру напоминавшей европейское дворянство. В первые столетия правления династии Ли количество янбанов было сравнительно невелико, они составляли лишь несколько процентов населения страны. Однако уровень жизни у янбанскич семей был, естественно, значительно выше, чем у крестьянских, детская смертность, следовательно, ниже, религиозные же пред ставлення способствовали высокой рождаемости. В результате и абсолютная численность этого привилегированного слоя, и его удельный вес постепенно увеличивались. Постепенный рост отно сительной и абсолютной численности янбанского сословия по рождал разнообразные проблемы. Совершеннолетних янбанон, стремившихся поступить на службу, было много больше, чем должностей. Этот разрыв стал возникать еще в XV в., и тогда же власти приняли первые меры, чтобы смягчить создающееся поло жение. Во-первых, правительство стремилось замедлить рост чис ленности янбанов, во-вторых, — увеличить количество должное тей. В Корее существовала полигиния: кроме главной, «законной*' жены, у состоятельного мужчины обычно было еще несколько на ложниц. Главная жена, как правило, была янбанского происхождения, а наложницы — из простолюдинок или даже крепостных- ноби. Естественно, что при такой системе количество детей у каждого янбана было весьма значительным, что не могло не егю собствовать росту янбанского сословия. Поэтому в XV в. был принят ряд законодательных актов, в соответствии с которыми дети янбанов от наложниц не наследовали сословного статуе,і с нос го отца. С течением времени за детьми от наложниц (в российской корееведческой литературе их зачастую неточно называ- к я «незаконнорожденными» или «побочными») закрепился осо- Г*ый статус, и они стали пополнять сословие чунъинов. Во-вторых, увеличение количества должностей было достигну- ю довольно своеобразным способом. С начала XV в. была введена, параллельно с обычной, система фиктивных должностей (подобная система существовала и в Корё, а также в Китае). Ян- получившие такую должность, не занимались никакой рент.ной административной деятельностью, не получали чиновничьих земельных наделов, но тем не менее считались полноправными янбанами, состоящими на государственной службе. Более 10 го, как и настоящие чиновники, носители фиктивных должное- ігй время от времени получали повышения по службе, хотя продолжительность сроков выслуги для них была большей, чем для обычных чиновников.Занятие фиктивной должности ничего непосредственно не давало янбану в материальном плане, но зато трннтировало общественный престиж и сохранение его семьей привилегированного статуса. Однако янбаны, получив фиктивную должность, все равно продолжали мечтать о настоящей. Основой доходов янбанов было землевладение. Еще в 1391 г. Пыл принят закон о «кваджон» («чиновничьих полях»), который предусматривал, что всем государственным чиновникам за их службу будут даваться земельные наделы в столичной провинции Кёнги. Наделы эти разрешалось передавать по наследству. Однако уже через несколько десятилетий стало ясно, что закон этот неисполним. Большинство пахотных земель в Кёнги к тому времени оказалось в частной собственности чиновников и их потомков, тик что становилось все труднее находить земли для новых пожалований. Поэтому в 1466 г. в действие вступил закон о «служебных полях» («чикджон»), который предусматривал, что наделы Пудут даваться только находящимся на действительной службе чиновникам и не будут передаваться по наследству. Однако с течением времени рост частного землевладения привел к тому, что в пронинции Кёнги не осталось земель, которыми правительство могло свободно распоряжаться, и раздачи земель прекратились. С чтого времени чиновники существовали на жалованье, а также на доходы со своих частных владений. Землей и крепостными владе- по большинство янбанов, но при этом в Корее почти не было і рупных поместий, столь обычных для феодальной Европы или 1'оссии (исключения из этого правила известны, но немногочисленны — владения «заслуженных сановников» XV в., например). Рядовой корейский янбан владел всего лишь несколькими крепостными, и даже у богатых помещиков были, максимум, сотни цуш». Не редкостью была и малоземельная янбанская семья, котрая вообще не имела крепостных. Многие бедные янбаны также подрабатывали преподаванием в сельских школах и составлением официальных бумаг для неграмотных односельчан. Другим сословием, также входившим в состав правящего класса, но занимавшим в нем подчиненное по сравнению с янбанами положение, были чунъины, которые назначались на должности чиновников-специалистов. Само это слово в переводе с китайского означает «средние люди». Слой чунъинов был действительно промежуточным, его представители не относились ни к янбанам, ни к простонародью. В то же время надо подчеркнуть: этот слой не имел ничего общего со «средним сословием» в западно-европейском смысле слова, то есть с буржуазией. По сути чунъины и близкие к ним по статусу потомственные мелкие канцеляристы представляли собой неполноправных янбанов и были полуприви- легированным сословием. Значительную часть чунъинов составляли дети янбанов от наложниц. Хотя дети наложниц в Корее и подвергались дискриминации, это не означало, что они были полностью отстранены от любой чиновничьей деятельности (как это иногда утверждается). Неполноправными они были лишь в сравнении с другими янбанами, но никак не в сравнении с простолюдинами. Дети наложниц вполне могли занимать чиновничьи посты, хотя для них были установлены законом верхние пределы продвижения, своего рода «служебные потолки». Этот потолок зависел от чиновничьего ранга отца и сословного происхождения матери. Однако получать чисто административные посты детям наложниц удавалось редко, в основном они занимали исполнительные должности, требующие не общеконфуцианской, а специальной подготовки. По официальной классификации в Корее выделялись 10 специальных дисциплин, которыми преимущественно и занимались чунъины. Это — иностранные языки (китайский, монгольский, маньчжурский, японский), медицина, гадательное искусство, живопись, математика, юриспруденция, учение о дао. Эти дисциплины, как и вообще все связанное с естественными науками и ремеслом, конфуцианская традиция относила к разряду второстепенных, полагая, что единственным достойным истинного ученого занятием является изучение трудов древних философов и комментариев к ним. Тем не менее, государственному аппарату требовались квалифицированные специалисты — знатоки законов, математики, иностранных языков и т.д., поэтому количество соответствующих должностей было довольно значительным. Занятым на государственной службе экспертам-чунъинам присваивались чиновничьи ранги, но не слишком высокие. Сословие чунъинов носило не такой замкнутый характер, как янбанское. С одной стороны, мелкие чиновники и даже простолюдины могли, получив специальное образование и сдав соответствующий экзамен, войти в состав чунъинов (причем эта возможность была, как свидетельствуют корейские историки, не только теоретической); с другой — дети самих чунъинов часто оказывались не в состоянии сохранить свой сословный статус и превращались в простолюдинов. В то же время чунъины были в соци- миьном плане весьма неспокойным элементом (как, впрочем, и нее маргиналы). Обладая образованием, а порою — и денежными ірсдствами, ничуть не уступающими янбанским, чунъины не мирились со своим неравноправным положением и добивались при- шлния за ними всей полноты тех привилегий, которыми облада- іш иибаны. Этим объясняется активное участие чунъинов в разно- оОрашых оппозиционных движениях политического и идео- ііоі ического характера. Вопрос об общественном положении детей янбанов от налож- м и ц и течение нескольких столетий был предметом ожесточенных июрон. Требования представителей этого слоя о получении ян- Пииских привилегий встречали сочувствие у части янбанов. В подле ржку этих требований выступали такие крупнейшие общест- мгимые и политические деятели, как Чо Кван Джо (1482—1519), /Ікі Хеи Вон (1622-1673), Чон Я Гён (Чон Да Сан, 1762-1836), Пик Чи Вон (1737—1805). Немалую роль играло и то обстоятель- ' но, что на детей ванов подобные ограничения не распространя- щ», так что немало правителей Кореи сами были сыновьями на- жииц. Однако многие представители привилегированного сотня опасались (и не без оснований), что отмена ограничений может ускорить и без того далеко зашедшее янбанское оскудение, нм шли непомерное увеличение численности янбанов и распыление их средств. Постоянные требования «равноправия» для детей имГ)лпов от наложниц (речь шла о присвоении им в полном объема привилегий высшего сословия) не оставались безрезультатными под нажимом сторонников реформ с конца XVII в. прави- • и.ство стало постепенно ослаблять былые ограничения. Эти по- | іОления внесли свой вклад в кризис сословной системы, кото- I ill наметился в XVIII веке. І'іце одним полупривилегированным сословием в старой і 1|>ее были потомственные канцеляристы, которые работали пи- ч>ями и помощниками кадровых чиновников. Существовало непі і.ко групп этих мелких чиновников, которые отличались друг ? друга по роду деятельности и социальному статусу — сори оличные канцеляристы), хянри (местные канцеляристы), тхо- III.пі (еще одна группа местного мелкого чиновничества) и т.д. В тмкнутое наследственное сословие эта группа превратилась в XV в. Хотя формально ее представители должны были заниматься пип. к о простейшей канцелярской работой, в действительности, пни пользовались немалым влиянием: ведь в отличие от регулярно сменяемых «номенклатурных» чиновников — янбанов, писари и прочие канцеляристы из поколения в поколение служили в иди их и тех же управлениях, часто — на одних и тех же должности Основная масса населения поддерживала контакты с властями через сори и хянри, которые, соответственно, имели немало моїможностей повлиять на исход каждого конкретного дела. В то ж г время постоянно живущие в родных местах сори устанавливаем тесные связи с земляками — крупными землевладельцами. Нет ничего удивительного в том, что именно сори были организаторами самых разнообразных махинаций, в первую очередь, связанных с налогообложением. Борьбе с их злоупотреблениями уделялось немало внимания, один за другим выходили соответствующие законы и указы, но все было безрезультатно. Еще в XVI в. Чо Сик воскликнул: «Наша страна погибнет из-за хянри1.», но и в XVIII в. положение едва ли изменилось к лучшему. На протяжении всей эпохи Чосон мелкие канцеляристы в глазах современников прочно ассоциировались с коррупцией. Канцеляристы пользовались определенными привилегиями, в частности, они, подобно янбанам и чунъинам, были фактически освобождены от воинской и трудовой повинности. Дети сори, собиравшиеся пойти по стопам своего отца, должны были поступить в одну из местных школ, после окончания которой сдавались квалификационные экзамены. Это были довольно простые испытания: проверялось знание письма (в том числе в позднейшие времена и корейского), арифметики и действующего законодательства