История Кореи (Новое прочтение). 2003 А.В.Торкунов. РЕДАКЦИЯ

Без названия 35

Перемены в экономике и в обществеПри всем драматизме дворцовых интриг, которые и поныне мохновляют исторических романистов и авторов телевизионных Постановок, к жизни большинства корейцев они прямого отношении не имели. Куда важнее для судеб миллионов были постепенные изменения в корейском обществе, которые исподволь меняли социальную структуру, сложившуюся еще в первые столетия правления династии Ли. Старая система общественных отношений, Ас \ особых перемен просуществовавшая почти три столетия, в конце XVII в. стала меняться с неожиданной быстротой. В первую очередь, перемены затронули сословную систему, котрая сформировалась еще в конце XV в. В основе этой системы лежали наследственные привилегии корейского дворянства — пиитов. Изначально эти привилегии полагались янбанам именно и і илу их положения чиновников и военных. С течением времени і ин ус янбанов стал наследственным и доступ простолюдинов в их рмды почти прекратился. Реальное значение все привилегии янба- и"и имели постольку, поскольку численность этого слоя остава- ь небольшой, однако с конца XVII в. она стала стремительно ж. В первые века правления династии Ли доля янбанов в нагими измерялась лишь несколькими процентами, а к началу к в. в иных местностях о своей принадлежности к привилеги- ' .інному сословию заявляли до половины всех семей. Власти и борьбу за ограничение численности янбанов, но в XVIII— к. нв. отказались от продолжения этой политики и сквозь пальцы смотрели на фиктивные «усыновления» богатых простолюдином инбанскими семьями. Более того, правительство само проданії и о простолюдинам должности, которые давали покупателям прими на янбанское звание и связанные с ним привилегии. В |{iW г., например, двор, столкнувшись с острыми финансовыми проблемами, продал 20 тыс. таких «патентов» на янбанское звание В новых условиях янбанские привилегии утрачивали реальный ил. И в более ранние времена в Корее почти не встречалось иных земельных магнатов того типа, который был столь обы- дли феодальной Европы или России (а также и Японии). Ко- I кое дворянство, если описывать его в привычных росси й с ко- читателю категориях, в своем подавляющем большинстве было кономестным. Разрыв в уровне доходов между янбанами и і гьянами был, по меркам иных феодальных обществ, не очень ик. К XVIII в. этот разрыв стал еще меньше, так как все боль- I часть «новых» янбанов жила земледельческим трудом и ни по >дам, ни по роду занятий ничем не отличалась от богатых п.ин. Появились и по-настоящему бедные безземельные янбаны, которые существовали за счет преподавания в деревенских школах, траволечения, помощи в составлении писем и прошений. 1'нннственным их отличием от крестьян было то, что янбаны, как правило, по-прежнему имели классическое образование, которое давало им некоторые (все более теоретические, все более призрачные) шансы на занятие чиновничьих должностей. Менее заметным, но также немаловажным процессом было быстрое сокращение количества крепостных, которые в ранние эпохи составляли примерно четверть населения страны. В Тэгу доля крепостных в населении за 1690—1858 гг. уменьшилась с 37,1% до 1,5%. При этом освобождение государственных крепостных в 1801 г. сыграло в этом снижении незначительную роль — уже в 1789 г. в уезде Тэгу крепостных было только 13,0%, то есть в три раза меньше, чем столетием ранее. Подобные процессы происходили и в других районах страны. Таким образом, XVIII в. был временем беспрецедентной социальной мобильности: все больше простолюдинов добывали себе янбанское звание, все больше крепостных становилось простолюдинами. Разительные леремены происходили в экономике страны. Ил первопричиной был быстрый рост ремесла и торговли, который наблюдался в Корее с конца XVII в. На протяжении столетий почти вся торговля в стране носила характер натурального обмена, натурой также собирались налоги и подати. Отчасти роль денег выполняли рис, свитки ткани и, изредка, бумага, но уже само их использование в таком качестве подтверждает, что в целом торговля в стране была развита слабо. Действительно, ярмарки были редкостью, а большинство крестьян жили тем, что могли произвести в собственном хозяйстве или выменять у соседей. Попытки ввести в обращение монеты по китайскому образцу предпринимались неоднократно (первая такая попытка имела место еще в X в.), но каждый раз они оканчивались безрезультатно: монеты не приживались, так как люди не видели в них особого смысла и не хотели ими пользоваться. В XVII в. ситуация изменилась. Первый с XV в. выпуск корейских медных монет был проведен в 1625—1633 гг., а после 1678 г. такие выпуски стали осуществляться на постоянной основе. При этом не существовало монополии какого-то одного учреждения на выпуск монет. Право на отливку монеты получали и различные центральные ведомства, и местные власти. Некоторый порядок в правилах выпуска монет был наведен лишь к середине XVIII в. Тем не менее, в XVII— XVIII вв. удалось то, чего раньше не удавалось добиться: деньги действительно вошли в массовый оборот и в Сеуле, и в провин циях. Уже к концу XVIII в. значительная часть податей, к немало му неудовольствию консервативных чиновников, взималась день- гам и, а не зерном или тканями, как ранее. Изменился и характер ремесла. Ушли в прошлое те времена, когда большинство мастеров составляли казенные ремесленники, работавшие по правительственным заданиям. Все большее коли- чество изделий изготовлялось на продажу или по частным заказам. Количество ремесленников (как казенных, так и частных) по сравнению с XV в. выросло многократно. С XVIII в. в Корее стили возникать крупные мастерские мануфактурного типа, главным образом, в производстве посуды. Характерным явлением стало развитие горного дела, которое до этого в Корее почти отсутствовало.В XVII и, особенно, в XVIII вв. в Корее появились крупные частные и казенные рудники, где добывали золото, серг Про, медь и железо. Власти смотрели на рост горного дела с неодобрением и опаской — ведь серебро, золото и медь использовались для производства «вредных» предметов роскоши, которые отрицательно сказывались на простоте нравов, столь ценимой нео- конфуцианскими идеологами. Кроме того, на рудниках скапливались сотни и тысячи горнорабочих, которые для властей были, ио-иервых, потенциальными бунтовщиками, а во-вторых, бывшими крестьянами, которые самовольно покинули свои родные места и перестали платить государству налоги (правда, владельцы рудников сами платили налог со своего промысла). Многочисленные меморандумы недовольных чиновников привели к тому, что н 1790-е гг. добыча золота и серебра вновь оказалась под офици- ЙНЬМЫМ запретом. Правда, это не остановило добычи драгоценных меіаллов, которая после этого продолжалась нелегально, хотя и в мпи.пшх масштабах. Косвенным свидетельством того, что в XVII в. корейцы стали и»р;пдо больше передвигаться по стране, является решение Сукд- ftoiKi ввести «именные таблички» («хопхэ») — своего рода удосто- иерения личности, которые должны были носить все мужчины в мофасте от 15 лет. Главной целью этой системы было выявление Придя і и прочих злостных неплательщиков налогов, а также пред- ширлщение побегов крепостных. Кроме того, материал таблички символизировал сословный статус своего хозяина: янбанам пола- ншись таблички из слоновой кости, а простолюдинам — деревянные. На табличках ноби указывалось его имя, возраст, особые приметы, а также имя владельца. Ввести систему удостоверений /ж чпости в Корее не раз пытались и ранее (первые эксперименты приводились еще в 1416—1419 гг.), но окончательно она была узаконена именно при Сукджоне в конце XVII века. И 1791 г. была отменена система правительственных монополии, и соответствии с которой в Сеуле право на оптовую торговли) рядом товаров имели только обладавшие лицензиями торговцы Другим признаком роста товарных отношений в корейском обществе стало распространение коммерческих сельскохозяйственных культур, которые выращивались на продажу. Наиболее н01 |улирными коммерческими культурами в XVIII в. были табак, «епыпень и хлопчатник. В южной части страны на продажу стали нырнщипать и овощи — капусту, перец, чеснок. Торговля велась ни рынках, которые существовали в большинстве уездных цент- !»• Пожалуй, наиболее значимым из многих мероприятий, лрове- нных в правление Ёнджо, была налоговая реформа, которую не- •иию пытались осуществить еще его предшественники. Наи большие проблемы к тому времени вызывал военный налог, ко рый должны были платить простолюдины в возрасте от 16 60 лет. Огромное количество предусмотренных законодательств исключений привело к тому, что на практике налог платили толь ко немногие бедные хозяйства, для которых он являлся совершен но разорительным. Богатые крестьяне и все более многочислен ные янбаны, между тем, всегда находили те или иные способы официально уклониться от уплаты военного налога. Не платили его и ноби. Ёнджо подошел к пересмотру налоговой системы со всей сс рьезностью. В 1734 г. был создан специальный комитет, ответственный за подготовку реформы, а в 1745 г. в провинции были oi правлены инспекторы, изучившие реальное положение дел на местах и подготовившие десятитомный доклад. После всех этих мероприятий в 1750 г. вступил в силу «Закон об уравнении по винностей», который предусматривал сокращение военного нал о га. Ставка налога была сокращена до одного свитка ткани в год то есть уменьшилась примерно в полтора раза. Одновременно Ёнджо попытался добиться того, чтобы военный налог платили все — в том числе и янбаны. Однако достичь этого не удалось так как Ёнджо столкнулся с решительной оппозицией чиновниче ства, материальные интересы которого оказывались задетыми пла нируемой реформой. В итоге был достигнут компромисс: янбаны сохранили за собой право не платить военный налог, но им при шлось согласиться с некоторым увеличением поземельного нало га. Чтобы частично компенсировать потери казны от сокращения ставки военного налога, ван также распорядился сократить госу дарственные расходы. Особенно пострадала от этого сокращения армия, которая к тому времени и так уже представляла из себя малочисленные полицейские формирования. Вдобавок, Ёнджо пошел и на символический жест — распорядился передать в казну доходы от налогов на солеварни и частные рыбные промыслы, которые до этого поступали в личное распоряжение правящего рода. Таким образом, королевская семья подчеркивала, что «уравнение повинностей» касается и ее, что и она, наравне с янбана- ми, начинает платить дополнительные налоги. В процессе реформ Ёнджо в 1801 г. было проведено освобождение государственных ноби, подготовленное еще при жизни Чонджо. В результате простолюдинами стали 66 тыс. государственных крепостных — в статистическом отношении не очень большая часть населения страны. Куда более многочисленных частных крепостных эта реформа не коснулась, и свободу они получили значительно позже — в 1894 г. Однако статистика свидетельствует, что доля ноби в населении Кореи быстро сокращалась. Некоторые историки и в Корее, и за ее пределами обычно считают, что все эти процессы означали, что в XVIII в. в стране началось развитие капитализма или, по меньшей мере, его «ростков». Эта точка зрения не бесспорна: в конце концов, развитые " чир мо-де нежные отношения существовали во многих странах в ' і УООКОЙ древности, задолго до капитализма. Однако совершенно ?м'ііидно, что именно в XVIII в. в корейском обществе начались рі.ічньїе и глубокие перемены. 3.