История Кореи (Новое прочтение). 2003 А.В.Торкунов. РЕДАКЦИЯ

Без названия 45

X. Бегство вана Коджона под покровительство российской миссииПосле злодейского убийства королевы Мин Мён Сон в корейский столице воцарилась атмосфера оцепенения и страха. Реальную верховную власть в стране вновь перехватили сторонники нроипонской ориентации, среди которых ключевую роль играли премьер Ким Хон Джип, министр иностранных дел Ким Юн Сик, министр финансов Ю Юн Джун и некоторые другие представители инбанской верхушки, связанные тесными деловыми и политическими нитями с Токио. Японские дипломаты цинично диктовали дальнейшие «правила игры» в Сеуле. Они добились устранения и і дворца вана преданной ему личной охраны, которая была заменена марионеточными отрядами «хуленде», созданными японскими инструкторами. Резиденция корейского вана превратилась it осажденную крепость. Стали поступать отрывочные, но вполне достоверные сведения о том, что японская агентура готовит покую провокацию против вана и его старшего сына — наследники престола. В такой критической обстановке ван Коджон и его верное окружение начинают лихорадочные поиски способов противодейст- HI1 >? заговору. Поскольку открытые силовые действия против заго- иорщиков были невозможны, был избран другой, во многом не- о(м.1чный путь использования «дипломатической крыши» Российской империи в Сеуле. В начале февраля 1896 г. плененный де-факто японцами корейский король переслал через верного ему племянника Ли Пом Чипа российским дипломатам К.И.Веберу и А.Н.Шпейеру тайное послание, в котором содержалась отчаянная просьба укрыть его ни41 ю и его самое близкое окружение в стенах российской мис- I ин. В письме, в частности, говорилось: «Меня неотступно окружает шайка изменников. В последнее время перемена прически по иностранному образцу стала повсеместно вызывать восстания. И іменники могут воспользоваться этим случаем, чтобы погубить меня и моего сына. Вместе с наследником я намерен бежать от ожидаемой меня опасности и искать защиты в русской миссии. Другого средства спастись у меня нет. Глубоко надеюсь, что оба посланника готовы оказать мне покровительство и защиту». Тревожное послание вана поставило российских дипломатов и исключительно сложное положение. Времени на согласование вопроса с С.-Петербургом не было, и тогда они решились на довольно рискованный шаг: предоставить вану покровительство под крышей дипломатической миссии России до получения официальной санкции С.-Петербурга. Несколько дней российская миссия в Сеуле жила в напряжении, и облегчение наступило лишь после получения телеграммы из Зимнего дворца с одобрением действий К.Вебера и А. Шпейера. Более того, в поддержку необычной операции в порт Чемульпо (Инчхон) был срочно передислоцирован крейсер «Адмирал Нахимов». С его борта 10 февраля к российской миссии был переброшен специальный отряд в составе 100 моряков, усиленных артиллерией. Одна из боевых задач отряда состояла в том, чтобы обеспечить безопасность переезда вана под крышу российской миссии. Японская агентура в Сеуле располагала лишь отрывочными сведениями о каких-то приготовлениях во дворце вана, но разгадать план необычной операции при всем своем опыте не сумела На рассвете 11 февраля 1896 г. к зданию русской миссии в центре корейской столицы поднесли двое ничем особо не примечательных женских носилок, из которых без каких-либо лишних церемоний и помех вышли две фигуры в традиционном женском одеянии. Это были ван Коджон и его старший сын — наследник трона. Прибывшим были отведены два заранее подготовленных помещения в здании миссии. Переведя дух от только что пережи того, ван при содействии русских посланников в тот же день организовал официальную аудиенцию, которая произвела эффект грома среди ясного дня. Было объявлено, что часть здания рос сийской дипломатической миссии, надежно прикрытая вооружен ной охраной, становится отныне официальной временной рези денцией короля. Объясняя иностранным дипломатам и своему на роду причины столь необычного шага, король открыто заявил, что дальнейшее пребывание во дворце стало смертельно опасным для его жизни. Весьма примечательно, что дипломаты США, Вс ликобритании и других западных государств весьма сочувственно отнеслись к сенсационному известию, в то время как японски и министр-резидент, допустивший явный «дипломатический зевок», сидел с непроницаемым каменным лицом, едва скрывая свою ярость. Начиная с этого дня, на протяжении целого года (точжч 375 дней) ван Коджон предпринимал невероятные усилия, чтобы оградить страну от все более усиливающейся японской экспансии, стремясь одновременно провести ряд остро назревших экономических, политических и социальных преобразований. Условия почти годичного пребывания корейского монарха в ідании российской миссии по своему комфорту, разумеется, не отличались изысканностью. И все же здесь было намного спокойнее, чем в королевском дворце, где каждую ночь можно было ожидать новых японских провокаций. Под охраной российских моряков король хотя бы на какое-то время отбросил тревогу за сною жизнь и жизнь своих близких. Это давало возможность заниматься неотложными делами по управлению государством. В комнату вана была проведена редкая по тому времени местная телефонная связь, Во дворе миссии были возведены временные пристройки, в которых размещались трапезная, канцелярские службы правительственных ведомств, а также слуги и наложницы Короля. Большую часть своего времени ван проводил в своих покоях, лишь изредка выезжая в город на наиболее важные церемонии. В первых своих обращениях и декретах корейский монарх призывал подданных положить конец губительным внутренним раздорам, принять жесткие меры для наказания «изменников», совершивших злодейскую расправу над королевой, отменить некоторые противоречащие традициям Кореи церемониальные европейские нововведения, не приемлемые для общества. Был сформирован новый правительственный кабинет в основном из числа тех высших сановников, которые считали, что лишь последовательная ориентация на Российскую империю может спасти Корею от полного японского порабощения. Министром двора был назначен Ли Че Сун, первым министром — Ким Бён Си, министром ипутренних дел — Пак Чун Ян, министром юстиции — Чо Бен Джик, министром иностранных дел — Ли Ван Ён, министром финансов — Юн Ён Гу, военным министром — Ли Юн Ёк, начальником сеульской полиции — Ан Ген Су и т.п. Племянник вана Ни Пом Чин официально не вошел в состав кабинета, но играл де-факто ключевую роль в качестве одного из ближайших короне неких советников. Именно через него поддерживалась постоянная связь с российскими дипломатами К.Вебером и А.Шпейером. В середине февраля 1896 г. корейский монарх передал россий- екой стороне экстренное обращение, в котором говорилось, что «дальнейшее преуспевание Кореи как самостоятельного государст- IIU зависит от степени участия в нем России», интересам которой, по мнению вана, вполне отвечало бы существование на ее тихоокеанской окраине вполне самостоятельного корейского государ- II на. Далее корейский монарх просил правительство России «благосклонно отнестись к просьбе о помощи и поддержке против окончательного порабощения страны Японией». Первоочередными вопросами корейско-российского межгосударственного сближения и взаимодействия ван Коджон считал направление в Сеул главного, т.е. политического советника кабине - і и, а также специалистов в области финансового и военного дела. I середине 1896 г. из Сеула в С.-Петербург на церемонию коро нации Николая II направилась первая корейская дипломатическая миссия во главе с Мин Ён Хваном, который передал российской стороне 14 июня 1896 г. более развернутую программу двустороннего сотрудничества, включая сооружение в Корее телеграфной линии и стыковку ее с российской линией, российское содействие в организации личной гвардии вана, а также в подготовке кавалерийских, саперных и других частей, помощь в горнорудных, железнодорожных делах, предоставление российского займа Корее в сумме 3 млн иен с целью скорейшего погашения японского займа, предоставленного в 1895 г.под 6% годовых. Из памятной записки Мин Ён Хвана на имя министра иностранных дел России А.Б.Лобанова-Ростовского стало также известно, что корейский монарх в целях сохранения своего престижа в стране намерен в скором времени вернуться во дворец, но лишь при том условии, что вслед, за ним туда последует русский морской охранный десант, который должен быть расквартирован внутри дворцового ограждения. В ответ на памятную записку Мин Ён Хвана в С.-Петербурге решили, что пришло время для оказания весьма масштабной финансово-экономической и военно-организационной помощи Корее, исключая лишь акцию по переброске отряда российских военных моряков во дворец вана. Такого рода шаг, говорилось в послании министра иностранных дел А.Б.Лобанова-Ростовского на имя К.И.Вебера от 14 июля 1896 г., был бы весьма ущербным для суверенитета Кореи с возможным осложнением отношений России с Японией и другими мировыми державами. Одно дело — временное убежище корейского вана в российской дипломатической миссии, и совершенно другая ситуация возникла бы в случае размещения российских караулов в самом дворце, говорилось в указанном письме. Корейская сторона согласилась с доводами российской дипломатии, что позволило С.-Петербургу сосредоточиться на оказании финансовой и военной помощи Корее, При содействии представителя русско-китайского банка в Шанхае Д. Д. По котил ова, а затем финансового советника Алексеева был положительно решен вопрос о предоставлении Корее солидного российского займа. На этой основе началась реорганизация финансовой и налоговой системы Кореи. Одновременно в Сеул прибыли полковник Генштаба вооруженных сил России Д.В.Путята и группа российских военных инструкторов. К декабрю 1896 г. была выработана корейско-российская программа переформирования и подготовки в течение трех лет 6-тысячной регулярной армии Кореи с последующим увеличением до 40 тыс, солдат и офицеров, включая кавалерийские -и артиллерийские части. Однако реализация в полной мере программы корейско-российского экономического и военного взаимодействия, разработанной в середине 1890-х гг., оказалась невозможной. Этому препятствовали, во-первых, обострение фракционного противостояния н рядах правящей элиты Кореи и, во-вторых, сосредоточение российской экспансии на Дальнем Востоке на маньчжурском направлении. Отсюда сильные колебания в позициях российской дипло- магии и стремление Николая II использовать корейский вопрос п сноей более крупной геополитической игре на Дальнем Востоке. Феномен упомянутого выше Си моносекс кого договора, когда дне крупные державы без непосредственного участия самой Кореи решали ее судьбу, был продолжен на последующих этапах дальнс- иосточной дипломатии крупных держав. 14 мая 1896 г. без участия Кореи, хотя бы символического, был подписан российско-японский меморандум, по которому Япония частично ограничииала спои притязания на Корейский полуостров. Численность японского воинского контингента ограничивалась двумя ротами к г, Сеуле и по одной роте в г. Пусане и г. Вонсане. Примерно такое же количество солдат охраны имела право размещать в указанных городах российская сторона. Япония и Россия пришли к соглашению о том, что будут совместно вырабатывать «сонеты» корейскому монарху. Несмотря на временные компромиссы с С.-Петербургом, Япония наращивала свою скрытую активность в Сеуле, чтобы «выкурить» корейского монарха из здания российской миссии. У норої миссии стали устраиваться своего рода сидячие демонстрации «представителей корейского народа» с настойчивыми обращениями к вану вернуться как можно быстрее в свой дворец, чтобы не ронять национальной чести и достоинства. Ван Коджон несколько раз под разными предлогами, включая ссылку на незавершенность сооружения нового дворцового комплекса, оттягивал переезд. Наконец, 20 февраля 1897 г., он покинул российскую миссию и имеете со всей своей свитой оказался в стенах нового дворца. Однако корейско-российский дипломатический флирт не прошел бесследно. 9 июня 1896 г. Япония вынуждена была подписан» новый протокол с Россией, который предоставил российской стороне право содержать одинаковое с Японией количество своих іюйск в Корее, а также закреплял за Россией право охранять на на Но его просьбе, а в случае необходимости усилить свой вооруженный десант в корейской столице. Тем не менее пик политико-экономического бума в корейско- российских отношениях был пройден. После кратковременного ослабления позиций Токио на Корейском полуострове, обусловленного, в частности, выводом оттуда основного состава японских вооруженных сил, Японии удается вновь развернуть здесь свое акции юе антироссийское дипломатическое контрнаступление. Глубоко проникшая в верхние слои корейского общества японская агентура будировала слухи о «беспомощности» российских чиновников в деле улучшения управления страной. В нолиа- нинх и петициях, составленных националистами прояпопской ориентации, содержался призыв возвратить Корее финансовую и военную власть, якобы оказавшуюся в руках русских. 28 февраля (12 марта) 1898 г. Коджон, провозглашенный год назад императором Кореи, официально известил российского посланника в Сеуле А.Н.Шпейера о том, что Корея впредь «может обойтись без поддержки России». Спустя несколько дней (5(17) марта 1898 г.) русские военные инструкторы покинули Корею. Одновременно финансовый советник Алексеев также завершил свою миссию, накопив корейскому казначейству 1 278 127 долл. наличными. Была распущена личная гвардия вана Коджона, состоявшая из 30 иностранных военных, в том числе русских. Отступление Российской империи на Корейском полуострове не было изолированным международным явлением. 5(17) марта 1898 г. Россия получила в аренду в Маньчжурии Порт-Артур, г. Дальний и Квантунскую область, что негласно предполагало ее уступки в пользу Японии на корейском направлении. Итогом японо-российских переговоров, которые велись без непосредственного участия самой Кореи, стало подписание в Токио 13(25) апреля 1898 г. Протокола Ниси—Розена, содержавшего три основных пункта: 1. Россия и Япония окончательно признают права и полную независимость Кореи и взаимно обязуются «воздерживаться от всякого непосредственного вмешательства в дела этой страны». 2. Если Корея в дальнейшем обратится за советами или помощью к Японии или России, то договаривающиеся стороны обязуются «не принимать никаких мер к назначению военных инструкторов и финансовых советников без предварительного между собой соглашения по сему предмету». 3. Принимая во внимание значительное число японских подданных, проживающих в Корее, российские власти не будут «препятствовать развитию торговых и промышленных отношений между Японией и Кореей. Протокол Ниси—Розена по сей день не получил однозначной исторической оценки ни в российском, ни в зарубежном корееве- дении. Этот документ превратил Корейский полуостров в «яблоко» межимперского раздора между Токио и С.-Петербургом, открыв «зеленый коридор» японской колониальной экспансии. Корейская сторона официально не признала Токийский протокол, равно как и два предыдущих японо-российских соглашения 1896 г., но де-факто не могла не принимать их во внимание, особенно в условиях назревания русско-японской войны. 2.