Хронос и Деймос.

Глава 14.

Губы Северуса изрядно отдавали Кроветворным, но Деймосу не мешали даже больно упершийся в бедро кинжал и перекрутившаяся кольчуга. Ярость, переполнявшая его, трансформировалась в жгучее нетерпеливое желание обладать, убедиться, что этот невыносимый манипулятор жив, утолить наконец изводившую его потребность постоянно касаться нежной кожи и гладких волос, пить хриплые стоны и покрывать поцелуями каждый дюйм худого, угловатого, но безумно желанного тела.

— Дейм… сними… сними все это… не могу больше… не могу, Дейми…

Деймос тоже не мог, хотя его безумию был от силы месяц, что уж говорить о Северусе, бредившем своим спасителем с пятнадцати лет?

— Сейчас, подожди… черт…

Он стянул через голову свою мантию, свитер, кольчугу, аккуратно снял с шеи «хронос» и засунул его под подушку, отстегнул ножны, отложил палочку, быстро расшнуровал ботинки, сбросив их вместе с носками, и нежно обхватил ладонями бледное лицо Северуса, жадно ловившего каждое его движение, и поцеловал, заставив сесть. Поддерживая, пробежал пальцами по бесконечному ряду мелких пуговиц, сдирая с него глухую траурную мантию, старомодный сюртук, измятую черную же рубашку, нежно проводя по выступающим позвонкам, по ребрам, которые можно было пересчитать, по заострившимся соскам, по трогательной шее с резко очерченным кадыком.

Северус собственнически обнял его, впившись пальцами в гладкую горячую кожу, ощупывая упругие бугры перекатывающихся под ней мышц, будто боясь поверить, что все это — его. Можно дотрагиваться, гладить, терзать, целовать, никто не оттолкнет, не скажет «рано» или «ты заслуживаешь большего». Где оно, большее? Кто в целом мире может сравниться с ним? С неистовым, сильным, страстным Деймосом? Никто. Нет больше таких. Нет и не надо.

— Дейм… ты же не…

— Я — не, Северус. Какое уже может быть «не», упрямое ты создание?

— Сам такой… ммм… еще… поцелуй меня еще…

Деймос неожиданно нежно коснулся языком его приоткрытых губ, и они принялись ощупывать друг друга, как слепцы, боящиеся что-то упустить, сплетались, как змеи, пребывающие во власти инстинкта, как ростки дьявольских силков, схватившие добычу.

Северус потянул любовника на себя, откидываясь на подушки, подставляя под поцелуи шею, запуская пальцы в отросшие волосы, поглаживая плечи и широкую спину. Это было невыносимо. Просто немыслимо, невозможно больше терпеть. Столько лет просыпаться ночами от того, что снились эти горячие губы, ласкающие, жадные, беситься от бессилия что-либо изменить, сбегать из борделя в самый последний миг, поспешно бросив на смятые простыни твердые золотые кружки, неспособные превратить хастлера в чертова Деймоса, ставшего настоящим наваждением. Сегодня он получит все или повредится умом. Он уже безумен, разве нормальные люди вскрывают вены в надежде на новую встречу?