Особенная | Lizkook

Глава Пятнадцатая. Приключения в Париже.

Лалиса Манобан.

Я смотрела вокруг, как через розовые очки. Клуб был Парижский, но корейцев тут было пруд пруди. Мне подливал и подливал какой-то светловолосый француз по имени Альберт, я перестала соображать после первых трех стаканов. Остальные я уже и не считала. Альберт явно рассчитывал на что-то, но я все еще в этом направлении могла соображать здраво, так что не поддавалась на его провокации.

Я постаралась найти глазами Джен, но это было довольно проблематично. Все расплывалось перед глазами.

После звонка Чонгука у меня увеличилось желание повеселиться, чтобы его позлить. Я схватила Альберта за руку и потащила на танцпол, где и нашла отплясывающую Дженни.

— Ты такая красивая, ma chère (фран. — моя дорогая), — произнес Альберт на ломанном корейском.

Я улыбнулась, продолжая свой зажигательный танец. Мне было плевать на всех. Я понимаю, что это эгоистично, но мне было так хорошо, что не было никакого желания себя корить.

А Чон! Он серьезно думает, что я не знаю, чем они с Веро занимались в туалете самолета? Пускай идет к черту! Я не позволю больше ему к себе прикоснуться.

Заиграла медленная музыка, и красивым голосом запела девушка на французском языке. Альберт притянул меня к себе за талию, и мы стали медленно качаться в такт музыке. Говорят, что французы невероятно хорошо целуются. Дженни, видимо, решила это проверить, когда притянула одного парня к себе за футболку и поцеловала в губы. И не скажешь, что эта девушка робкая, когда трезвая.

Я почувствовала, как руки Альберта сползают с моей талии ниже. Мне вспомнилось всё, что связано с Чонгуком и Веро, как она его целует, как отсасывает ему у него дома, как закидывает свои ноги на его ногу, как они занимаются сексом, после того, как он так нежно меня целовал.

И я позволила Альберту себя поцеловать. И знаете что? Французы не такие уж и хорошие любовники, Гук целует гораздо приятней. Почему я, даже когда целуюсь с другим, думаю об этом чертовом Чоне! Невольно сравниваю их. Наваждение какое-то!

Я животом почувствовала, как что-то твердое упирается в него. Черт!

— Ma chère, — пробормотал он, целуя мою обнаженную шею.

Тошнота подступала к горлу. Кажется, меня сейчас вывернет.

— Альберт, хватит, — прошептала я, слегка отстраняясь.