Эва по ошибке заброшена чудовищным компьютером "Фрида" в низшую касту. Сможет ли Эва вернуть себе место, которое принадлежит ей по праву, если для этого потребуется уничтожить весь мировой порядок?
Я поджала губы. Этот разговор мы вели с тех пор, как я очнулась в доме Тодда. Он каждый раз считал, что мы поставили в нем жирную точку, я же считала, что мы оставались каждый при своем мнении. И мое было таковым, что Вильгельм-Август III Кордо был каким-то образом причастен к тому, что я очутилась в низшей касте. Мне только недоставало подвижности мысли, чтобы доказать Тодду то, что я чувствовала на интуитивном уровне.
— Послушай, — принялась объяснять я, — он...
— Да-да, — перебил меня Тодд. — Я слышал это уже сотни раз. Он странно на тебя смотрел на выпускном. Он всегда был твоим конкурентом. Возможно, у него маниакальная потребность всегда побеждать. Или он злопамятный. Низкий человек, несмотря на свое происхождение. Это я помню. Но даже его высокий аристократический статус не позволяет ему влиять на главный мировой компьютер, "Фриду". У семьи Кордо не может быть рычагов, которые смогли бы сделать всех их членов представителями высшей касты, а их врагов — низшей. Такой власти нет ни у кого во всем мире.
— У них могут быть хакеры, — не сдавалась я.
Солнечные зайчики плясали на недовольном лице Тодда. Весеннее солнце, еще холодное, но уже яркое, призывно звало нас прогуляться в сад, а не вести бессмысленные дискуссии.
— Ты же знаешь, что хакерство под запретом. И карается смертной казнью как экстремизм. Древние не зря сделали откат технологий до оптимального уровня. У нас сейчас полный баланс: нам хватает всего для жизни, а инновации и исследования, кроме теоретических спортивных, наказываются высшей мерой как деятельность, способная нанести вред всему человечеству и всей планете Земля.
— Ты прекрасный адвокат, Тодд, но ты защищаешь не тех. Скажи, в какие времена людей останавливала высшая мера? Особенно тех, кто стоит у власти? Некоторые не защищают собственную шкуру с таким рвением, как свой драгоценный статус.
Он отмахнулся.
— Это было когда-то. Ты знаешь об этом только из книг.
— Ты хотел сказать, что так было до наркотика?
— Да. Можешь спорить со мной, но наркотик сделал много хорошего для нашего общества.
— Общества нет. Есть горстка избранных и толпа биороботов, которые их обслуживают.
Тодд побледнел. Он хотел что-то возразить, но в это время в нашем доме показалась улыбчивая Клара.
Ее появление спасло нас от бессмысленных прений. И это дало мне время остыть. Девушка добрых часа три прибиралась, гладила рубашки и готовила еду. Она упорно не замечала повисшего между нами напряжения. Ее болтовня отвлекла меня от обиды и горечи. А к тому времени, как Клара закончила свои нехитрые дела и весело упорхнула прочь, я уже была полностью уверена в том, что я неправа.
Да, Тодд не виноват в том, что стал представителем высшей касты. И попади я сама в высшую касту, я бы тоже не стала жаловаться на диспаритет.
Конечно, в идеалистических фантазиях я была мировой героиней. Если бы я попала в высшую касту, я бы все рассказала про наркотик и исправила бы неравенство.
Но врожденная честность велела этим фантазиям заткнуться: как я только что сама сказала Тодду, люди отчаянно пытаются защитить свой статус. Даже бедняки выдумывали религии, которые представляли бедность почетной, и многие семьи намеренно не оскверняли свой дом деньгами.
Я была обязана извиниться.
Могла ли я знать, к чему приведет мое извинение?
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
