Эва по ошибке заброшена чудовищным компьютером "Фрида" в низшую касту. Сможет ли Эва вернуть себе место, которое принадлежит ей по праву, если для этого потребуется уничтожить весь мировой порядок?
Тодд был широкоплечим гигантом с русыми волосами, серыми глазами и маленькой ямочкой на подбородке, которую я так любила целовать. Да и котелок у него варил что надо.
Его отец был потомственным юристом, и Тодд был обязан занять место в его адвокатской конторе. Хотя сам он мечтал стать художником. Мы договорились, что вместе будем противостоять его семье, и он сможет осуществить свою мечту. Я была на седьмом небе, когда его взяли в высшую касту. Он поцеловал меня напоследок и обещал танцевать со мной первый танец на моем выпускном.
Захочет ли теперь его семья — крепкий средний уровень высшей касты — невестку из низшей касты?
Ох, я же забыла разъяснить!
Одним из первых нововведений политики Равенства сотни лет назад стало равенство школьного образования. Теперь не было никаких "сильных" или "слабых" школ и привилегированных лицеев. Все школы были равными. В них учились дети-города вместе с "домашними" детьми, дети из высших каст рядом с детьми из низших каст. Пока мы не получили аттестат и могучая "Фрида" — всесильный компьютер — не распределила нас по кастам, мы считались нейтральными. Глупые дети могли вырасти в неплохих учеников, а звездочки ранних классов — в школьных хулиганов, которым путь в высшую касту заказан. Были среди нас дети уборщиков, дети юристов, как Тодд, дети продавцов и брокеров.
А еще были дети аристократов.
Да, официально Равенство отрицало аристократическое превосходство. Но доводы Макиавелли, который утверждал, что только монарх может наилучшим образом послужить стране, зная, что его владения перейдут к сыну, воспринимались серьезно. У сохранившихся аристократов были обширные связи и семейные владения. К их словам прислушивались, и они традиционно занимали высокие городские посты.
Но не думайте, что у нас здесь процветает кумовство! История Равенства знает сотни примеров, когда зазнавшиеся семьи, чья полезность становилась сомнительной, в мгновении ока теряли владения и привилегии. Кланы оставались крепкими аристократами ровно до тех пор, пока они справлялись с ролью управления лучше других.
У меня тоже был такой одноклассник. Вильгельм-Август Третий из династии Кордо. У него в роду еще не родился ни один представитель низшей касты. Что, с моей точки зрения, полнейший бред. Это противоречит и теории вероятности, и законам генетики Менделя. Скорее всего, они умели хорошо скрывать свои слабые звенья. Или они как-то дотягивали ребенка хотя бы до низшего уровня высшей касты.
Вильгельм-Август, или Вилл, как он разрешал себя называть друзьям, был выходцем из одной из самых могущественных аристократических семей. И его ум был тому самым лучшим доказательством.
Во всей школе, как и во всем городе Иквалия, мы были двумя самыми сильными учениками. Все школьные соревнования в конечном счете сводились к соревнованию между нами двумя. И меня приводило в бешенство, что я так и не узнала, кто из нас сильнее! Со свойственной ему джентельменской галантностью он часто уступал первенство мне, отказываясь от законной борьбы.
Тогда-то я его и возненавидела. И несмотря на вежливую прохладу, которая неизменно сохранялась между нами, я чувствовала, что Вилл ненавидит меня точно также, как и я его.
Может, это он повинен в моем падении?
Эту мысль я тоже отбросила. За школьными стенами нас с Виллом ждали разные миры. Максимум — мы могли бы стать хорошими знакомыми. Вильгельму-Августу предстояло занять свое место в семейном деле, заниматься политикой, светскими приемами и жениться на аристократке.
Я же могла построить карьеру в корпорации или попробовать себя на разных поприщах, носить простую одежду и ездить не в карете с парой отменных лошадей, а на простом байке — то есть, я могла заниматься всем тем, что люди его круга считали не просто неприемлемым, но даже святотатством.
Нет, Виллу не было смысла пристраивать меня в низшую касту.
Оставалась последняя возможная причина моего падения — болезнь. Я больна, и компьютер обнаружил это после тщательной диагностики. Я больна настолько, что даже мой ум не смог перевесить чашу весов в пользу моего места в высшей касте...
Ким протянула мне сандвич.
— Подкрепись, дорогая. Праздничный ужин будет не скоро, — она смахнула слезу.
Я откусила небольшой кусочек. Из-за резкого движения головная боль усилилась, а звон в ушах стал громче. Мое сознание снова начал обволакивать приятный тупой туман.
Если я не попадала в аварию, сказала я себе, борясь с мороком, значит я больна. И это отупение может быть симптомом болезни мозга.
Звон в ушах перешел на крещендо.
Как, однако, неожиданно начался упадок моих когнитивных способностей! Как раз на выпускной! Нет ли в этом злого умысла? Успела спросить себя я, проваливаясь в тихое приятное забытье.
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
