Эва по ошибке заброшена чудовищным компьютером "Фрида" в низшую касту. Сможет ли Эва вернуть себе место, которое принадлежит ей по праву, если для этого потребуется уничтожить весь мировой порядок?
Он медленно поднял взгляд. За те года, что мы не виделись, он сталь еще больше Кордо. Передо мной был уже не тот заносчивый школяр, которого я считала своим врагом, а опасный хищник. Черты его лица стали тоньше, темные волосы отросли, а тонкая фигура лишилась подростковой нескладности длиннолапого котенка и приобрела что-то от гепарда.
Два проницательных уголька впились в мое лицо, и мне срочно захотелось оттереть его от грязи.
— Отрадно видеть, что я могу лишить тебя дара речи, — едко усмехнулся Вилл и снова погрузился в бумаги.
Я проверила рукоять арбалета под плащом и подошла ближе. Вильгельм-Август не шелохнулся.
— Ты хочешь сказать, что ждал меня? — спросила я.
Вилл откинулся на спинку кресла.
— Естественно. Я знал, что ты придешь, — спокойно ответил он.
— Это после вот этой твоей выходки? — я ткнула ему под нос объявление, в котором говорилось, что меня нужно доставить Виллу. Он внимательно рассматривал бумагу.
— Почему, черт возьми, здесь твое имя?
Его тонкие губы искривились. Это было то подобие презрительной улыбки, какое бывало у него всякий раз, когда он брал верх над кем-то или напоминал, что он Кордо.
Мне сразу же захотелось съездить по этой улыбке кулаком.
Впервые я увидела ее, когда нам с Виллом было лет по шесть. Начинались первые школьные занятия, и дети-города переезжали в школьный кампус. Я прожила там все лето и уже считала кампус своим домом.
В сентябре начали приезжать другие детишки. "Домахи" были напуганы и не знали, чего ждать. Мы же, дети-города, считали себя царями жизни, мудрыми проводниками для этих глупых птенцов.
Но Вильгельм-Август III Кордо был не таким. Он смотрел на всех свысока, даже на учителей глядел тем снисходительным взглядом, каким одаривают старых маразматических родственников.
Он подошел ко мне с этой презрительной улыбочкой и назвал свое полное имя. Этот мелкий негодник ожидал, что все будут трепетать перед ним. "Домахи" так и делали, но не мы. Дети-города не знали, кто такие Кордо и плевать на них хотели с высокой колокольни.
Представившись, юный Вилл был несказанно удивлен, что я не пала ниц перед его фамилией.
— А, — сказал он. — Понятно. Будущая низшая каста. Да что я говорю! Самый низ низшей касты, раз ты настолько тупа, что не можешь должно ответить.
Ответить должно я умела, и ответом ему послужил мой кулак, который врезался в его нос. Может, эти Кордо и большие шишки, но дети-города считали драки до крови нормальными безобидными играми.
Меня наказали за мой проступок. Я была лишена игрового времени на два месяца. Месяц — за удар, второй — за то, что не попросила прощения. И все это время Вилл подходил ко мне с этой неизменной кривой улыбочкой. Но задевать меня больше не осмеливался. Как и я бить его. Хотя руки чесались неоднократно. В детстве я поклялась, что не позволю Вильгельму-Августу взять над собой верх.
И вот он, повзрослевший, ухмылялся все той же надменной улыбкой, а у меня все также чесались руки.
— Ты хочешь знать, почему? — он театрально пожал плечами. — Причина одна. Ты мой раб. Я купил тебя и выложил довольно крупную сумму. И я предпочитаю знать, где находится моя собственность.
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
