Эрнесто Гевара. Дневник мотоциклиста

Тарата - новый мир

Всего несколько метров отделяло нас от поста жандармерии, обозначающего гра­ницу городка, и наши вещевые мешки да­вили нам на плечи, как будто груз их увели­чился во сто крат. Солнце припекало, и, как всегда, мы были слишком укутаны для этого времени суток, хотя потом нам предстояло мерзнуть. Дорога быстро шла в гору, и скоро мы достигли вершины пирамиды, видной из города и сооруженной в честь павших в вой­не против Чили. Тут мы решили сделать наш первый привал и попробовать остановить какой-либо из проезжавших мимо грузови­ков. Впереди виднелись только голые хол­мы, почти без единого кустика; мирная Такна стала маленькой, едва различимой со своими немощеными улицами и красными черепичными крышами. Нам повезло с пер­вой же машиной: мы робко проголосовали, и, к нашему удивлению, шофер притормо­зил прямо напротив нас. Уполномоченный вести переговоры Альберто в наизусть зна­комых мне выражениях объяснил смысл нашего путешествия и попросил, чтобы нас подбросили; водитель утвердительно кив­нул и показал, чтобы мы залезали назад, где уже сидела компания индейцев; взвалив на плечи багаж и вне себя от радости, мы уже приготовились было вскарабкаться в кузов, когда шофер снова нас окликнул:

— Учтите, отсюда до Тараты—пять солей.

Альберто в ярости спросил, зачем же он соглашался, если мы просили подвезти нас бесплатно. Что такое бесплатно, шофер пред­ставлял себе слабо, но что до Тараты — пять солей, усвоил твердо...

«Теперь все время так будет», — сказал Альберто, вложив в эту простую фразу всю злость, которую он накопил против меня, выступившего с мыслью идти пешком и ло­вить попутки по дороге, а не поджидать их в городе, как хотелось ему. В этот момент ди­лемма была простой: либо мы возвращаем­ся и тем самым признаем свое поражение, либо идем дальше, что бы ни случилось. Мы выбрали последнее и снова зашагали впе­ред. ТЪ, что мы поступили не вполне благора­зумно, яснее ясного доказывало солнце, ко­торое явно клонилось к горизонту, а также полное отсутствие признаков жизни. Одна­ко мы предположили, что в такой близи от города должен попасться хоть какой-нибудь домишко, и, вдохновляемые этой иллюзией, продолжили движение.

Уже совсем стемнело, а мы так и не обна­ружили никакого жилья, но самое скверное, что у нас не было воды, чтобы приготовить что-нибудь поесть или заварить мате. Стано­вилось все холоднее; пустынный климат и то, что мы поднялись на такую высоту, лишь усугубили нашу злость и отчаяние. Тяжким грузом навалилась усталость. Мы решили расстелить одеяла прямо на земле и про­спать до утра. Одеяла мы достали на ошупь, поскольку безлунная ночь была очень тем­ной, и укутались, как смогли. Через пять ми­нут Альберто сообщил, что весь закоченел, и я ответил, что, пожалуй, еще больше мог за­коченеть только я. Ткк как это не был конкурс холодильников, мы решили бросить вызов нашему отчаянному положению, найти хоть какой-нибудь хворост, чтобы развести не­большой костер, и принялись шарить кру­гом. Результат был практически равен нулю: сообща мы насобирали охапку веток, ко­торой хватило только на то, чтобы разжечь жалкий костерок. Голод, а еще больше холод терзали нас до такой степени, что мы уже не могли просто лежать, глядя на дотлевающие угли нашего костра. Пришлось сниматься с якоря и двигаться дальше в темноте.