Эрнесто Гевара. Дневник мотоциклиста

Растущие трудности

На выезде из Темуко все шло нормально, пока мы не добрались до пригородного шос­се, где заметили, что прокололи заднее ко­лесо, и остановились, чтобы починить его. Работали мы упорно, но едва поставили за­паску, как выяснилось, что она тоже спус­кает. Было ясно, что придется провести ночь под открытым небом, потому что и мечтать было нельзя о том, чтобы продолжать ремонт в подобное время, однако не забывайте, что теперь мы были экспертами: скоро на по­мощь нам пришел тягач, водитель которого отвез нас к себе и закатил настоящий пир.

Рано утром мы отнесли камеры и по­крышки в мастерскую, чтобы вытащить проколовшие их железяки и залатать, и сно­ва, незадолго до захода солнца, тронулись в путь; но прежде нас угостили типичным чи­лийским блюдом из тушеного мяса со мно­жеством приправ и вкуснейшим домашним, то есть неотфильтрованным, вином. Как все­гда, чилийское гостеприимство сильно за­держало нас — где-то на полпути между Сан- Хуаном и Мендосой.

Разумеется, проехали мы немного, кило­метров восемьдесят, и заночевали в доме лесника, который ждал от нас вознаграж­дения за стоянку, но поскольку такового не последовало, то на следующее утро он оста­вил нас без завтрака, так что мы пустились в дорогу в довольно мрачном настроении и решили, что когда проедем еще несколь­ко километров, то остановимся, разведем костерок и сварим мате. Проехав еще ка­кой-то отрезок пути, мы стали присматри­вать по обочинам дороги место для стоянки, но внезапно мотоцикл взбрыкнул и сбросил седоков на землю. Не получив ни единой царапины, мы обследовали машину и уста­новили, что сломана одна из направляю­щих, но, что хуже всего, коробка передач разлетелась вдребезги; ехать дальше было невозможно, и единственное, что нам оста­валось, это ждать какой-нибудь попутки, ко­торая довезет нас до ближайшего населен­ного пункта.

Из проехавшей в противоположном на­правлении машины вышли пассажиры по­смотреть, что с нами случилось, и предло­жить свою помощь. Они сказали, что с боль­шим удовольствием достанут все, что только может понадобиться двум таким ученым.

— Знаете, я сразу вас узнала по фотогра­фии в газете.

Но просить было не о чем, разве что о гру­зовике, который ехал бы в другую сторону. Мы поблагодарили и завалились рядом с разбитым «Богатырем», чтобы по обыкнове­нию выпить мате, но не успели сделать этого.

как хозяин ближайшей лачуги пригласил нас к себе, и на кухне в нас влили целых два литра. 1км же мы познакомились с чаранго — музыкальным инструментом, состоя­щим из трех-четырех проволок, метра два длиной, натянутыми между двумя пустыми жестянками, крепящимися к доске. Испол­нитель, взяв металлический медиатор, про­водит им по проволокам, извлекая звук, похожий на детские гитары. Около двена­дцати мимо проезжал грузовичок, водите­ля которого уговорили, чтобы он отвез нас в ближайший город — Лаутаро.

Там нам предоставили лучшую мастер­скую и сварщика, который с энтузиазмом взялся работать по алюминию; парнишку звали Луна, он оказался очень симпатичным и пару раз приглашал нас к себе домой пере­кусить. Так мы и делили время между рабо­той над мотоциклом и пополнением запасов съестного в доме кого-нибудь из множества зевак, столпившихся в дверях мастерской. Как раз поблизости жила семья каких-то немцев или их потомков, которые щедро нас угощали; спали в казарме.

Мотоцикл был уже более или менее готов, и мы собирались выехать на следующий день, а пока решили немного повеселиться на свежем воздухе в компании нескольких случайных приятелей, которые пригласили нас выпить. Вино в Чили очень вкусное, и я глотал стакан за стаканом, поэтому, когда пришло время идти на танцы, почувствовал, что меня тянет на подвиги.

Сборище происходило в приятной, интим­ной обстановке, и мы продолжали накачи­ваться вином. Какой-то механик из мастер­ской — сама воплощенная любезность—по­просил меня потанцевать с его женой, так как от «смеси» ему, якобы, было плохо; жен­щина была лакомым кусочком, тоже пила чилийское, и я взял ее за руку, чтобы вывести наружу; она робко последовала за мной, но, заметив, что муж следит за ней, сказала, что остается; я был уже не в том состоянии, что­бы внимать доводам рассудка, и мы затеяли потасовку прямо посреди танцплощадки, по­ка все на нас не уставились; в этот момент су­пруга механика попыталась было дать мне пинка, а так как я продолжал тянуть ее за ру­ку, то она потеряла равновесие и с шумом грохнулась на пол. Пока мы бежали до город­ка, преследуемые толпой разъяренных тан­цоров, Альберто клялся, что никогда больше не притронется к вину, за которое надо рас­плачиваться с мужьями.