Эрнесто Гевара. Дневник мотоциклиста

Открытие океана

Над морем повис четко очерченный круг полной луны, осыпающей волны серебри­стыми блестками. Усевшись на гребне дюны, мы смотрим на это непрестанное колыхание, и мысли у нас разные: для меня море всегда было существом, которому можно доверить­ся, другом, который с готовностью выслу­шивает любой рассказ, никогда не выдавая доверенных ему тайн, товарищем, который дает лучший из советов: шум и плеск волн каждый толкует как может. Для Альберто это новое, непривычное зрелище, пробуждаю­щее в нем странное волнение, заметное по напряженному, внимательному взгляду, ко­торым он провожает каждую замирающую на прибрежном песке волну. В свои без мало­го тридцать Альберто впервые увидел Атлан­тический океан и в этот момент переживает важность открытия, распахивающего перед ним бесконечные пути, ведущие во все угол­ки земного шара. Свежий ветер говорит о близости моря, его дыхание преображает все, чего ни коснется. Даже пес Камбэк, вы­тянув острую мордочку, следит за серебри­стой лентой, которая извивается перед ним несколько раз в минуту. Камбэк—это символ и счастливчик: символ уз, которые требуют моего возвращения, и счастливчик, пере­живший три верных смерти: два падения с мотоциклом, перевернувшимся, когда он си­дел в своей сумке, удар лошадиным копытом, едва не размозживший ему череп, а также упрямо преследующий его понос.

Мы остановились в Вилья-Хесель, к се­веру от Мар-дель-Плата, у одного типа, кото­рый гостеприимно предоставил нам крышу над головой, и подводим итог пройденным 1200 километрам, самым легким, однако научившим нас уважительно относиться к расстояниям. Мы не знаем, доберемся ли до конечной цели, но впечатление такое, и причем однозначное, что это нам недешево обойдется. Альберто сам смеется над тща­тельно разработанным им планом, соглас­но которому мы уже должны быть у фини­ша, хотя на самом деле все еще только на­чинается.

Выехали из Хеселя с приличным запа­сом овощей и тушенки, которую нам пре­зентовал наш «бескорыстный» хозяин. По­просил, чтобы, если доберемся до Барилоче, телеграфировали ему оттуда: он якобы ра­зыграет номер телеграммы в лотерею. Нам кажется, что это уже чересчур. Однако на­ходятся и другие, которые говорят, что мо­тоцикл — роскошь, а не средство передви­жения и т.д.; мы твердо решили доказать обратное, но естественная подозритель­ность заставляет нас до поры до времени молчать.

На прибрежной дороге Камбэк продолжа­ет проявлять свои авиаторские наклонности и, бухнувшись лбом об землю, снова выход ит целым и невредимым. Совладать с мотоцик­лом очень непросто, так как уложенный на багажник груз расположен позади центра тя­жести и при малейшей нашей оплошно­сти машина встает на дыбы. В мясной лавке у дороги мы купили немного мяса на жаркое и молока для собаки, к которому она не при­коснулась; наша зверушка начинает забо­тить меня больше (все-таки живое существо), чем 70 «бананов», которые мне пришлось вы­ложить. Мясо оказывается кониной, и такое приторное, что есть просто невозможно; ра­зочарованный, я бросаю кусок, собака пере­хватывает его на лету и пожирает во мгнове­ние ока; удивленный, я бросаю еще кусок, и история повторяется. Видно, придется сесть на молочную диету. Но, вопреки гвал­ту, поднятому поклонницами Камбэка, я пе­рехожу здесь, в Мирамаре, к лирическому отступлению.