Мистер Грей младший III | Мистер Марсель Грей

turning page

Автор

Даниэль одиноко лежала в своей палате на протяжении двух дней. Она понятия не имела, что стало с Теодором и его отцом — ей было всё равно, особенно, если б они умерли. В глубине души она страстно этого хотела. Единственное, о чём она сейчас жалела, то это о шве, появившемся на её выхоленном белом теле, о больничном супе, вместо фирменного ланча их домашнего с Беллом шеф-повара.

Она прекрасно знала, что они с Грееями лежат в одной больнице. Дана видела, как вся семья этих двух противоречивых мужчин пропадала здесь с утра до самой ночи. И Айрин была там. Больше всего на свете она ненавидела её. Она буквально не переносила эту стройную блондинку, которая всякий раз спасалась от её кары и всякий раз уворачивалась от смерти. Или, по обыкновенному сценарию, её спасал Теодор. Она видела их издали, за стеклом, со стороны своего коридора. После хирургии её положили подлечить нервы. Она в этом нуждалась.

Десять лет терпеть садизм, чуть ли не снаркоманиться, делясь мыслями о самоубийстве и лжелюбви с дневником для Дориана, который, при случае познания правды, должен будет прочитать его. Затем, она пробовала покончить с собой — эта попытка была ей дозволена свыше, чтобы выжить и снова влюбиться. Завести ребёнка, которого можно любить. Которого хочешь любить. С которым не можешь иначе...

Вера Джоанна — была невероятно послушным и тихим ребёнком. Все, кто её знал, делились о ней, как об умной, нежной и ласковой девочке. Дана была готова всю свою жизнь стоять у неё за спиной, поддерживать и давать ей вступать в мир уверенными, широкими шагами. Боль потери выбила у неё лёгкие, сердце, пульс, землю из-под ног. Дана просто пыталась быть счастливой, но какая-то неимоверная, злая сила лишала её всего, а потом ждала, когда она пополнит количество своих грехов, дабы избавиться от невыносимой боли.

Быть может, наказание? Такая мысль после смерти любимой Веры проскальзывала у Даниэль ни раз, ведь... Доминика. Её она люто ненавидела за то, что она была ребёнком Чейфа. Она считала её отродьем дьявола, таким же, как и её отец, хотя она была полной его противоположностью, верившей в чудо и сказку, столь же послушной и робкой, как и сама Дана в далёком детстве. И хоть растила Мими недалёкая шизофреничка, она смогла подарить ей любовь, всю, которую имела, заботу, которая никому больше не требовалось. Дана же была надломленна. Из-за обилия молока в груди первый месяц ей с трудом удавалось даже вставать, это и задержало её от побега. Больше всего ей запомнилось, как она ночью, после кормления, хотела убить тот маленький дрыгающийся комочек оттого, что она плакала, как резанная. В ту секунду Дана поняла, что она может быть страшным человеком, но это было не по собственной воле. Внутри она была доведена до точки.