Мистер Грей младший III | Мистер Марсель Грей

deadly truth

Кэтрин

Жжение в щеке и челюсти прошло в первые две минуты. Сразу после того, как я осознала, что приняла удар от своего отца. В тот момент физическая боль уступила кое-чему похуже. Она переместилась, свернулась где-то внутри, даже не в сердце, а глубже. Он ударил меня впервые — за все мои почти двадцать два года.

Я не могу в это поверить до сих пор. Не потому, что я пыталась как-то... оградиться, позаботиться о своём психическом состоянии и заблокировать один из самых болезненных моментов в моей жизни, связанных с отцом. Просто часть меня всегда была убеждена — он всё делает для твоего блага, он любит тебя, он заботится о тебе, и никогда, никогда он не сможет причинить тебе боль. Настоящую боль.

Я считала его войну с Марселем отцовской ревностью, упрямством. Догадываясь о былой сути Марселя он лишь предостерегал — я считала именно так, но с каждым разом он заходил всё дальше и дальше. Я не верила, что отец был серьёзно настроен с Эттеном. Нам обоим казалось, что мы играем в хорошем кукольном спектакле и буквально пред днём рождения Марселя я узнала, что Феликсу я нравлюсь как друг, но в то же время он заявил, что недопонимание и холодность будут сопровождать нас до конца. Спокойные отношения. Без драм. Без боли. Без всего. Потому что в них нет любви.

Я была удивлена, когда Феликс признался мне в том, что не на шутку заинтересован Эдмой. И что если бы я не была такой красивой и не влекла его своим... телом, — как он выразился, после чего меня чуть не стошнило, — он бы уже давно поставил точку. Я закончила разговор, попросив прерваться на этом, иначе бы тот наш первый и последний ланч наедине поставил бы под угрозу моё платье.

Но я сама захотела откровения. Феликс настойчиво пытался меня поцеловать. Он делал вид, что лишь слышал моё «нет», но проходили какие-то пятнадцать минут и он делал то, что делал... пытался. Я пресекла это и вывела на чистую воду. В конце я заявила, что никогда бы не смогла быть с тем, кого не люблю и главное — не знаю. Феликс серьёзно спросил меня: «А знаешь ли ты Марселя достаточно хорошо?».

Это было не сказано мне в обиду, или с намёком. Я не знала тогда о его несчастной любви. Не знала... я до черта не знала! Я знала только то, что при виде него во мне будто открывается шампанское и так несколько раз, в каждой клеточке тела. После театра я поняла, что никогда бы не смогла ни с кем почувствовать ничего подобного... и не хотела, только с ним. Я знала, что всегда, когда думала о нём, между бёдер ныло. Я не могла обо всём, что знала, сказать Феликсу и только поэтому мне пришлось умолчать. Он ушёл. И я поняла, что знаю о Марселе то... что лучше ему не знать, что Феликс признался об увлечении «моим телом» и о том, что он пытался целовать меня.