Мистер Грей младший III | Мистер Марсель Грей

hidden cry

Марсель

Последние два года - это дерьмо.

Ёбаные два года.

Вот, сколько времени прошло с того момента, как моя жизнь покатилась к чёрту. Я до сих пор помню тот день в малейших деталях: расстеленную постель, её на ней, холодную и равнодушную, злую и полную ненависти, убитую горем, потерянную, но при этом собранную. С руками, зажатыми в кулаки, с глазами, полными слёз. Её голос звучал надломано, но решительно.

Всё, что я тогда испытывал, можно назвать одним коротким словом. Шок. Чтобы убежать сломя голову, дрожа от ярости, приправленной нестерпимой, рвущейся ко мне через душу болью, была нужна последняя капля. И ею было то самое убийственное «возможно».

Она сказала так просто, без эмоций. Нет, блять, она хладнокровно пырнула меня этим. Пронзила, как кинжалом, вогнала его в самую душу. Чёрт, это «возможно» — невозможно никогда. И ни с кем. Я не знал, блять, что недотрога. Да сука, я бог недотрог!

Мне с трудом даётся думать о тех страшных днях «первого года», так скажем.

Думать о боли всех тех адских трёхсот шестидесяти пяти дней. Я был, как хуев слепой котёнок, брошенный в реку, в пропасть, на верную гибель. Моя жизнь снова разделилась на «до» и «после»: я не могу сравнивать то, что произошло с Леоной и то, что случилось с нами, даже близко. Я не могу, но состояние у меня было практически одно и то же.

Нет, блять, нет. Всё было ещё хуже, гораздо хуже.

Просто представьте: я — один. Даже не так. Я — без неё. Я бы лучше выглядел в лице общественности, если бы был убит, нежели брошен ею. Я не умел дышать без Кэт. Я даже не знал, как это делается. И теперь был вынужден пытаться, вынужден учиться жить заново, стараясь не уходить далеко в свои мысли и воспоминания о ней. Воспоминания, которые я лелеял в своей голове, как грёбаный старик, везде отбывший и всё отживший.

Но всё начиналось гораздо хуже: я надеялся и верил, что она спасёт меня. Я звонил ей каждый день, — до своего первого разговора с Лили, — и предпринимал таких пыток-попыток по пятьдесят в час.

Один раз я набрал её номер пятьдесят четыре раза.

Пятьдесят четыре грёбаных раза.

Знаете, блять, сколько это гудков? Дохуя и больше. Сначала я игнорировал помощь голосовой почты, потом не выдержал и выговорил ей всё, что чувствовал. Лили думает, что она была первым человеком, принявшим удар на себя, но, на самом деле, сначала я поговорил с Кэт. По крайней мере, все мои мысли были озвучены ей первой, хоть и не нужно было этого делать. Кэтрин не прослушала сообщения. И, следовательно, ничего не ответила. Да что там? Она решила начать новую идеальную жизнь без боли, жизнь, где нет меня — она даже не включила свой мобильник, чтобы сказать мне последнее «прощай».