Sing me to sleep

3.5

-Неужели тебе это все не нравится? - шепнул Антону на ухо Егор, щекоча пальцем его голый живот, - да брось ты. Тебе понравится моя месть.

Антон попытался оттолкнуть его, но ничего не вышло. Он крепко держал его запястья у изголовья кровати.

-Ну-ну, милый мой, не нужно вырываться. У тебя все равно ничего не получится, - у него в руках была плойка для завивки волос, и он легко стукнул Антона по носу, - отдыхай пока

Егор подключил плойку в розетку и потянулся к своим джинсам.
Он вытащил из них ремень и, не отпуская руки Антона, быстро привязал его запястья.

-Вот теперь точно все, - он коленом уперся ему в живот и подложил ему под поясницу подушку, - придется потерпеть. Ты не думай, что я такой мудак. Просто я люблю получать то, что я хочу, а если я это не получаю - я очень сильно злюсь. Прямо как сейчас. Ты со мной согласен?

Он хочет коснуться его щеки рукой, но Антон отворачивает голову, пряча лицо у себя в плече. Тришакин грубо хватает его за подбородок и поворачивает к себе. Потом мочит в своей же слюне два пальца и ведет им по бедру Шастуна.

-Ну ты же должен понимать, что просто так я тебя не отпущу, да? - почти промурлыкал Егор. Антону это кажется до слез отвратительным, - и я хочу, чтобы ты страдал. Я хочу, чтобы тебе было больно. Хочу, чтобы ты рыдал и орал подо мной.

Шастун закрывает глаза и кусает губы. Он чувствует, что плойка медленно нагревается и даёт ощущение тепла где-то у левого плеча. Парень знает, что его будут жечь и бить этим, чтобы действительно сделать больно. И от этого становится ещё хуже. Именно та ситуация, когда ты знаешь, что будет больно, ты не сможешь терпеть, но остановить ты это не сможешь. Нужно лежать и ждать.

Антон чувствует, что ему уже становится больно даже от одного пальца внутри. Он морщится и жмурит глаза сильнее.

-Уже больно? Ты такой слабый, - сочувственно пожалел его Егор и навалился сверху. Ему было почти восемнадцать, и ростом он был даже выше Антона. И, стоило признать, шире раза в два, - расслабься лучше, тебе твоё напряжение не поможет.

Он вводит уже третий палец, совершенно не задумываясь о том, что по щекам Антона текут слёзы. Сам Антон по-прежнему хранит молчание, боясь сказать лишнее слово.
Ему настолько больно и непривычно, да еще и обидно, что хочется выть.