Sing me to sleep

10.0

Антон потягивается с хриплым стоном. Сон был какой-то странный, неуютный, из которого парень хотел скорее выбраться. Он чувствовал себя каким-то разбитым. Тело местами ныло, словно вчера он таскал кирпичи, и Шаст морщится. Поднимает голову и осматривает место, где проснулся. Глаза болят. Опять линзы снять забыл, дурачок.  Арсения Сергеевича рядом нет, но на кухне шумит чайник. Вот и нашлась пропажа. Антон трёт виски. Кажется, когда он спал, несколько раз хлопала входная дверь. Мужчина, видимо, куда-то уходил, пока его ученик нежился в кровати, обжимаясь с подушкой.

Шастун поднимается на ноги, прогибаясь в спине, и выдыхает через нос. За окном - серое небо, а дождь, кажется, едва слышно стучит по подоконнику. Звучит неплохо. Антон всегда любил такую погоду, а сейчас она так вообще очень органично вписывалась в его состояние. Юноша неспешно, едва слышно, ступает босыми ногами по полу, бредя к кухне на какой-то вкусный запах.  Заглянув в светлое небольшое помещение, Шаст увидел своего учителя, стоящего у плиты. Он читал какую-то книгу, чуть хмуря брови, и изредка кидал взгляд вниз. В духовке горел свет, и парень отчётливо учуял запах теста и колбасы. Похоже на пиццу. Да ну, серьёзно?   -Доброе утро, - хрипло отвечает Антон и обнимает себя руками. Холодно как-то здесь. Вчера было теплее, или же ему так кажется, - вы куда-то выходили? Слышал скрип двери.   -Доброе, - Арсений откладывает книгу на столешницу. В последнее время Шаст стал таким рассеянным, что даже не успел прочитать название, - да, я выходил в поликлинику, к которой ты привязан, чтобы узнать номер твоего полиса, - он подошёл к подрагивающему от холода парню, - как поспал?   -Отлично, - кивает Антон, вдыхая вкуснейший запах. Животик тут же просит кушать, очень-очень просит, - а вы? И зачем вам мой полис?   -Я тоже прекрасно, - с улыбкой отвечает Арсений, погладив парня по волосам, - чтобы записать тебя к врачу. Среда, пять часов дня, психиатр. Поеду с тобой, не хочу отпускать тебя одного к нему.  -Вы... - Антон как-то слишком глубоко вдохнул воздух и был в шаге от задыхания, - зачем? Я бы и сам... Когда-нибудь...  -Мышонок, - тяжело вздохнул мужчина и приобнял его за плечо, - ты же должен понимать, что просто так это от тебя не уйдёт, да? Сам ты от этого не избавишься.  -Всегда избавлялся, - тихо отвечает парень, опуская взгляд вниз. Кто он такой, чтобы требовать помощи?   -Ты мой парень, - утвердительно кивает Арсений, будто прочитав его мысли, - и я тебя люблю. Очень сильно.   Антон прерывисто выдыхает, уже готовясь расплакаться, и утыкается носом химику в плечо. В последнее время он и так слишком плаксивый, а эти слова... так вообще. Его любят. Видимо, и правда любят, впервые в жизни.  -Я могу отдать для тебя все, сделать все, но вытащить из тебя это, к сожалению, не могу.   -Я знаю, - с горестью соглашается Шаст, вновь прерывисто и тяжко вздыхая, - я обещаю вам, что все будет хорошо. Честно.   -Верю, - учитель ласково треплет его по волосам, - и ты мне не сказал о том, что это на твоей руке. С этим тоже все будет хорошо? Я вчера видел, не отнекивайся.  -Что? - Шаст отрывается от закусывания края его футболки и поднимает глаза, - вы о чем?   -О том, что на твоей левой руке. Ещё в прошлое воскресенье этого не было, - наивно поясняет ему Арсений, облокачиваясь о стол. Ну вот и попался. Видимо, учитель все же не такой дурачина, как он думал.  -Это из-за вас, - в очередной раз вздыхает Антон, переводя глаза на серое московское небо за окном,- я остался без вас в прошлый понедельник, причём сделал это самостоятельно, вот и... - да, тяжело такое обьяснить, бесспорно, - вы поняли. Не хочу объяснять.   -Чем? - спрашивает химик вместо каких-то слов утешения, и Антону хочется выпорхнуть на волю прямо через стекло.  -Ногтями, - и ведь только задуматься - с какой злобой, с каким остервенением надо драть себе руку, чтобы остался такой след? - извините ещё раз. Я больше не буду.   Настало время Арсения Сергеевича тяжело вздыхать с фразы своего ученика. Он целует его в макушку и обнимает руками со спины.   -Буду надеяться, - честно признается мужчина и кладет подбородок на плечо своего парня, - предлагаю завтракать. Ты уже учуял пиццу, правда?  ***  В понедельник на алгебре Антон клевал носом и всячески пытался не уснуть прямо на парте. Сон этой ночью был очень беспокойным. Парень, хоть и был обнятым Арсением Сергеевичем, ворочался почти до самого утра, изредка постанывая от ужасной головной боли. Он крутился туда-сюда, заворачиваясь в одеяло, и тыкался носом учителю в плечо, чтобы хоть как-то почувствовать себя менее одиноким. Состояние до сих пор было разбитое, и желание покончить со всем этим дерьмом росло с каждым часом. А утром Арсений, с тяжёлым вздохом, достал из своего рюкзака какую-то пачку таблеток.  -Держи, - протянул он их за завтраком. Шаст, морщась от громкого звука кипящего чайника, который резко ударил по мозгам, взял упаковку в руки и безэмоциально стал вертеть меж пальцев, - то, что можно приобрести без наставления врача. Не очень сильный антидепрессант, но облегчить ситуацию должны. И тебе тоже вроде как должны подходить, потому что многие несовместимы с суицидальными наклонностями.   Антон тогда целует учителя в щеку и перед школой выпивает сразу же две таблетки. Хуже они уж точно не сделают.  Когда Арсений ушёл в душ, парень быстро окинул взглядом инструкцию.   "На втором-третьем уроке ещё выпью", - отмечает для себя юноша, кивая в пустоту, а после опускает подбородок на выставленную руку, заметив взглядом загорающийся рассвет. Уже совсем скоро март. А также день рождения Арсения Сергеевича, - "ага, на который я совсем не знаю, что подарить...", - это была довольно весомая проблема на данный момент. Цветов ему не подаришь, это точно. Шоколад? Бессмысленно тыкать в небо, вдруг не угадаешь со вкусом. Украшения? Он, вроде как, ничего не носит. Посуду? Да её и так завались, хоть жопой ешь. В этом Антон убеждался, наблюдая иногда за тем, какое её, грязной, количество лежит в раковине, ожидая мойки. Кофе? Чай? Гель для душа? Крем? Что ему нужно? Чего он хочет?   -Беда-беда-беда, - расстроенно признаётся Антон воронёнку, сидящему рядом вне клетки, и подмечает время на настенных часах. Уже скоро пора идти одеваться, - а ты не знаешь, что можно подарить?   Воронёнок, так до сих пор и не особо прибавивший в габаритах, и, кстати, безымянный, молчал, склонив маленькую чёрную голову на бок. Шаст решил выпускать его из неволи, пока он дома. Все равно почти что ручной. Ладонь ему даёшь - на неё забирается и ждёт, пока его катать будут.  Вода в душе затихла, и Антон, последний раз посмотрев на своё отражение в тёмной поверхности остывшего чая, решил пойти собираться. Ни чай, ни кусок с утра в горло не лез.  -Через несколько месяцев экзамены, а знаний - полный ноль, - убито говорит Серёжа, утыкаясь носом в учебник алгебры, что ныне была вторым уроком в новом расписании, - я до сих пор такой же тупой.   -Да ты всегда им был, - подкалывает его Дима, сдавленно зевая в руку. Антон в это время бездумно смотрел в стенку перед собой, проворачивая в голове события утра, и медленно вертел ручку меж пальцев. Внутри него шла молчаливая борьба за сохранение последних остатков разбитого рассудка, и парню почему-то казалось, что в этой борьбе он пока что проигрывает, - Шаст, ты как? Получше? - Позов поворачивается к нему, и Антон кивает, слегка помедлив, - по тебе не особо скажешь.  Юноша вновь кивает, а потом медленно вылезает из-за парты и опускается на колени. Он сидел со стороны окна, поэтому, если не приглядываться, то казалось, что он исчез совсем. Шастун открывает молнию своего рюкзака и запускает руку в маленький внутренний карман. Сигареты, зажигалка, конфетка какая-то, а также пачка таблеток, данных Арсением Сергеевичем. Раньше в этом кармане лежали лезвия, однако, после влияния того же Арсения Сергеевича, они пропали, оказавшись на помойке. Парень достаёт упаковку и вытаскивает небольшую пластинку Ладиомила. Нескольких таблеток после утреннего нашествия уже не было.