Sing me to sleep

эпилог

Anna Naklab — Supergirl (ft. Alle Farben & YOUNOTUS) Gotye — Somebody that i used to know (ft. Kimbra) sadimsad — Insomnia
 

— Поезд прибывает на Московский вокзал города Санкт-Петербург.  Антон потянулся в кресле, разминая затекшую спину, а затем, неаккуратно скомкав наушники, пропихивает их в карман весенней куртки. На дворе стояло лето, но температура едва ли поднималась выше четырнадцати градусов. В городе на Неве в последних числах июня было прохладно, судя по прогнозу погоды, но всё равно солнечно. Кучерявые облака остались где-то в районе Колпино, которое весь состав уже полчаса, как проехал.

На вокзал поезд въезжает уже без музыки в ушах парня. Он всё пялит в окно, сжимая в руках ручку одной сумки, которую он взял с собой. В проходе между креслами уже толпились люди. Почему-то все всегда хотели выйти самыми первыми, будто от этого зависела их жизнь. Антон чувствовал себя невероятно уставшим. За последний месяц жизнь неслась с такой скоростью и интенсивностью, что в ней не было места даже на поспать лишние пару часов. Одна практика в институте сменяла другую, заставляя работать на износ, написание курсовой и диплома вытягивали все силы, и, собственно, сама защита стала последним, на что хватило остатка способностей. И после неё поспать не удалось. Как только всё закончилось, парень тут же рванул домой, чтобы собирать вещи. Поезд был, кажется, часа через два, и уже пора было делать ноги. Еще забрасывая всё в сумку, Шастун попутно отправлял всем смски, что защитился, и игнорировал ответы и входящие звонки спешащих поздравить. Он торопился, и тогда было ну вообще не до переговоров. Уже сидя в поезде Антон разгребает небольшое количество накопившихся ответов на его защиту, а потом пишет на одно, более крупное, что он в пути. После этого парень заткнул уши наушниками и даже не запомнил, как он смог уснуть под песни «Хаски».  На перроне было людно и даже как-то прохладно. Лето и в Москве, и в Петербурге выдалось ну совсем не летним. И там, и там постоянно шли дожди, дул порывистый ветер, и сейчас Шаст был просто счастлив, что в городе на Неве влаги было меньше, чем в столице. Ветер — не ледяной, а достаточно комфортный — задувал даже в дырки на джинсах в районе колен, и парень, вздохнув, поправил рюкзак, направляясь к зданию вокзала. Среди людей он замечает того, к кому и была совершена эта внезапная поездка. Антон улыбается, сжимая сумку покрепче, и видит улыбку в ответ даже издалека. Буквально через минуту эта самая сумка оказывается в чужих руках. Ладонь Шаста пожимает Арс, другой добродушно хлопнув по плечу. Антон знает, что это всё, что они могут сейчас себе позволить на многолюдном вокзале. Антон на ходу почти засыпает — Арсений это видит. Он постоянно оглядывается на клюющего носом парня. Тот либо начинал дремать, либо наоборот постоянно вертелся из стороны в сторону, чтобы запомнить этот момент. В Питере Антон не первый раз, так что туристом себя не считает, но всё равно глядит на всё, как на что-то новое. Шастун уж точно не турист — у него даже проездной есть с какими-то копейками, оставшимися от прошлого посещения города. В вагоне, когда пара едет домой, Арс позволяет себе осторожно взять Антона за руку. Тот уже спит на его плече, смешно посапывая так, что у него даже чёлка едва заметно колышется от дыхания. Попов будит спящего парня только тогда, когда им уже надо выходить на нужной станции.  — Как добрался? — наконец спрашивает у него Арсений, когда они вваливаются в почти пустой автобус.  — Отлично, — кивает Антон и льнет к стеклу. Сонливость сошла с него, когда ему удалось поспать и в поезде, и в метро, и поэтому он чувствовал себя уже более бодрым, — дурацкий китаец возле меня постоянно трещал по телефону, жуть просто, — мужчина смеется в ответ. — Обижаешь бедного туриста, который пытается урвать последние дни белых ночей, — Арс мотает головой и ставит сумку на пол. — Комично звучит, — Шаст улыбается, — дни ночей.  Как только они оказываются дома, уставший Антон тут же плюхается на кровать. Сумка остается нетронутой в прихожей. Разобрать её можно и попозже. В Питере уже вечер, впереди вся ночь, а они никуда не торопятся. — Будешь ужинать? — кричит Арсений с кухни парню, и тот мотает головой, а потом понимает, что тот экстрасенсорными способностями не обладает. — Пока не хочу, спасибо, — Антон открывает глаза и потягивается, — а вот чай очень даже можно.  На кухне пара перестает молчать, как молчали всю дорогу от вокзала до квартиры. Попов подсовывает Антону вместе с чаем еще и миску печенья, от чего тот закатывает глаза, но лакомство принимает. Арс расспрашивает его, как прошла защита, что вообще случилось за то небольшое количество дней, что они были не вместе. Антон смеется и отвечает, что они созваниваются каждый вечер, и внезапных новостей из прошлого ну никак не прибавилось. Квартира в Питере у Арсения была уютной. В ней жил его покойный ныне дедушка, и теперь была пуста. Иногда временно сдавалась, но сейчас Попов никому не дал в нее въехать.  — А зря, — прочавкал Антон, кусая уже шестое по счету печенье. Арс умилялся и подсыпал еще, — деньжат бы срубили... Во времена белых ночей сам знаешь, сколько квартиру стоит снять. — Обойдутся, — мужчина фыркнул и осмотрел парня. В потрепанной жизнью футболке, драных джинсах и носках с динозаврами. Как с анекдота сошел, ей богу. Но Арсения всё устраивало, — сейчас ты ко мне приехал, какие тут квартиранты. Пусть катятся, куда подальше. Антон булькает чаем, и Попов решает оставить его в покое, пока тот ненароком не захлебнулся.  Вечер проходит в тишине и уюте. Арсений занимается какими-то документами в ноутбуке, лежа в кровати, а Антон валяется рядом, прижимаясь к нему телом. Он, кажется, спит, но иногда всё же открывает глаза и смотрит на занятого мужчину. Время уже было относительно позднее — около десяти часов, и Шастуну решительно не нравилось, что за стеклом не темнело.  — Там светло, — прохныкал он недовольно и поджал к себе ноги. Попов оторвался от ноутбука и посмотрел на парня, — не могу больше спать. И не усну всё равно. Там светло! — повторяет он более недовольно. — Пойдем погуляем? — предлагает Арсений внезапно, и Антон тут же соглашается, кивая. О прогулке с ним он мечтал уже с неделю, если не больше. За стеклом был какой-то бесконечный закат, который и не думал затухать. Парню, конечно, нравилось, но проводить время с Арсом нравилось еще больше.  Они поехали в центр. Прямо без раздумий — сразу на Невский проспект. Даже поздним вечером людей было так много, что их можно было ложками черпать и выбрасывать за горизонт. Человечье количество всё равно бы не поменялось. Счастливый Антон лавировал в толпе за Арсением, стараясь не отставать. На небе разливался невероятнейшей красоты закат — красно-фиолетовый. Он окрашивал и набежавшие к вечеру облака, отчего картина над главным проспектом города становилась еще более красочной. Шастун чувствовал себя свободным из-за этой любви, а Арс из-за неё же преданным и потерянным — в хорошем смысле — в своём парне. Они могли ругаться, но вместе с тем почти сразу и мирились. Самой главной проблемой было то, что Попов не перестал оставлять кружки в раковине немытыми, а Антон всё еще забывал переключить кран в душе. Еще они оба, конечно же, разбрасывали везде носки, постоянно путаясь, где чей, но это свойственно каждому парню на белом свете. Антону казалось, что он на своём месте, а Арсений с каждым годом убеждался, что любит только сильнее. Тот лопоухий мальчишка-выпускник уже давно не был таким. Он вырос если не в прекрасного лебедя, то в прекрасного Шастуна — высокого и подтянутого. Попов пускал слюни каждый раз, когда тот в институт надевал рубашку со светлыми кремовыми брюками — да и тёмными тоже, хотя раньше это всё смотрелось неуместно и комично.