Ради любви или денег |Лиза Ира|

26

Лиза вернулась в свою квартиру в воскресенье утром, хотя так называть её не долго ей осталось. Она всё ещё должна была съехать, и она отчаянно искала способ сделать это: каждый сценарий, который она прокручивала в своей голове, приводил к тому, что она будет жить в одной из архивных комнат в «Катерпиллер» в обозримом будущем или постепенно перевезёт всё своё имущество в квартиру Иры так, чтобы она этого не заметила. У неё было мало времени и мало вариантов, но сегодня у неё не было места в голове, чтобы паниковать об этом. Вместо этого она решила провести некоторое время с Мэри Маргарет, прежде чем они, наконец, разъедутся, всё время мысленно готовясь к своей встрече с Нилом этим вечером.
Она нутром чувствовала, что это плохая идея, но заглушила это чутьё твёрдым голосом, который повторял: это ради Иры, ради Иры, пока она не почувствовала себя немного менее тошнотворной. Она отчасти надеялась, что Нил отменит встречу, чтобы она могла вернуться к Ире, вздыхая и сообщая ей, что он официально гиблое дело, но по мере того, как день протекал, стало более очевидным, что этого не произойдёт. Он даже написал ей в пять, чтобы сказать, как сильно он хотел её увидеть. Таким образом, подавив беспокойство, которое тихо шевелилось в её груди, она села в метро и остановилась, чтобы купить пиво, прежде чем добралась до его студии. Она не была одета в один из нарядов Иры и поняла, что Нил впервые увидит её в обычной одежде. Она задавалась вопросом, будет ли это иметь значение — может быть, он был бы более восприимчив к просьбам Иры о встрече, если бы они перестали появляться у его двери, выглядя как пара судебных адвокатов. В 19:05 (потому что она знала, что Нил не из тех людей, которых можно впечатлить пунктуальностью) она позвонила в его лофт. Он впустил её сразу же, и она прошла через пять лестничных пролётов с пивом, прижатым к груди. Дверь была уже открыта, когда она достигла верхнего этажа. Нил выглядывал с порога, и на его лице вспыхнуло выражение чистого восторга, когда Лиза завернула за угол. — Привет, — сказала она, приближаясь к нему. — В прошлый раз всё было по-другому. Нил лишь усмехнулся, казалось бы, ничем не обусловленный своим предыдущим поведением, и распахнул свои руки для объятий. Запах краски окутал её. — Входи, — сказал он, отступая и величественно указывая на обетованную землю. Лиза прошла мимо него, задаваясь вопросом, должна ли почувствовать какой-то страх, наконец, оказавшись внутри. Вместо этого она просто моргнула, впервые осознав, что мастерская Нила также была и его квартирой. Внезапно стало более очевидно, почему он не хотел впускать туда Иру. Она оглядела свёрнутый матрас, телевизор с тремя разными консолями, разбросанными перед ним, крошечную кухню со стопкой тарелок в раковине. Лофт был разделен на две части японской ширмой, которая должна была резонировать с обстановкой, но выцвела уже некоторое время назад. Стоя посередине, Лиза смогла оценить, что его студия занимала большую часть пространства. — Ты живёшь здесь? — спросила она, когда Нил закрыл входную дверь и обогнул её, собирая грязные кружки, когда проходил мимо. — Да. Я получил приличный грант, который покрыл стоимость этой мастерской, но, когда ты — бедный художник, на аренду денег едва ли остаётся, — объяснил он. Лиза ещё раз посмотрела на его многочисленные консоли и усомнилась, насколько он был беден. — Логично, — сказала она, подавая ему пиво. Он ушёл вместе с бутылками к холодильнику и открыл его, в котором было не так много, кроме какой-то китайской еды на вынос и коробки молока, которая, Лиза подозревала, пролежала там дольше, чем должна была. — Итак, — сказал Нил, вскрывая две бутылки и принося их обратно. — Ты готова увидеть мои офорты? — Ты действительно собираешься мне их показать? — Конечно. Почему бы нет? Лиза с любопытством посмотрела на него. Она знала, что сказать «потому что я действительно начала сомневаться, что у тебя есть хоть одна картина, которую ты мог бы показать», было бы неправильным шагом в данном случае, поэтому вместо этого она просто пожала плечами. — Я просто удивлена, — сказала она. — Много времени прошло. Мне казалось, здесь должна бы висеть красная лента через всю комнату. — Бюджет не резиновый, — сказал Нил, подталкивая её. — Идём. Она последовала за ним, зайдя за покосившуюся ширму. Холсты стояли напротив всех стен, большинство из них было отвёрнуты от неё, а на голых половицах виднелись разводы краски. Огромные окна наполняли комнату естественным светом, и Лизе пришлось признать, что это было довольно приятное место для времяпровождения. — Здесь действительно круто, — сказала она, проводя пальцами по одному из пустых мольбертов, которые были разбросаны по комнате. — Я бы тоже жила здесь, если бы у меня был выбор. — Мои двери всегда открыты для тебя, — сказал Нил. Лиза натянуто улыбнулась ему в ответ. — Проходи, мой новый материал здесь. Комната сузилась к дальнему концу, и вдоль этого небольшого участка пространства было место, где Нил, очевидно, рисовал. У одной стены лежали влажные холсты, у другой — сухие, а на мольберте было что-то наполовину законченное, от чего у Лизы заболело горло. Все они были частью одной серии, она сразу же это поняла, и было много жёстких чёрных линий и брызг красного и коричневого цвета. Несколько мгновений она просто смотрела на них, задаваясь вопросом, не должна ли она сказать что-то проницательное, чтобы потешить эго Нила. Потом она поняла, что это за фигуры, и отшагнула назад. — Это женщины? — спросила она. — Да, — сказал Нил, рьяно отрывая холст от стены и указывая на него всей рукой. — Я работал с натурщицей в течение нескольких дней, чтобы набросать грубые формы. Я хотел, чтобы готовые работы были достаточно абстрактными, немного висцеральными. А ты как думаешь? Лиза думала, что сейчас блеванёт. Не было ничего плохого в его картинах, на первый взгляд. Но было что-то подозрительное в агрессивных мазках кистью, красных брызгах, от чего ей стало не по себе. Это не было картинами изуродованных женщин, но в её голове возник вопрос, не было ли это то, что Нил пытался передать, пусть и бессознательно. Она сглотнула. — Что вдохновило тебя на это? Нил пожал плечами, просеивая картины и вытаскивая свои любимые на показ. — Я хотел шокировать людей, чтобы они запомнили моё имя. — Ирина… — вздрогнула Лиза, а затем сделала паузу, чтобы сглотнуть. — Ирина уже видела их? — Нет, она видела только мои ранние работы. В основном, мои выпускные работы, а затем прямо перед вашей большой вечеринкой она пришла на выставку, где я демонстрировал свои картины, которые я написал пару лет назад, но которые так и не удостоились висеть в галерее, — сказал он, указывая ей за спину. Там Лиза обнаружила стопку полотен, столь же абстрактных, но в более мягких цветах, которые напоминали ей о засохших листьях, засорявших дорожки Центрального парка. Она просеяла их и сразу поняла, почему они понравились Ирине. Она оглянулась на новую серию (ту, за которую Ирина боролась изо всех сил, чтобы посмотреть) и засомневалась. — С чего вдруг такая перемена? — Думаю, у меня был небольшой творческий блок, — сказал он. — И девушка порвала со мной, а потом ещё одна, и вот что вышло, когда я решил попробовать нечто новое, — сделав паузу, он спросил: — Тебе не нравится, я прав? — Напротив, — ответила Лиза, звуча совершенно неубедительно. — Искусство вызывает реакцию, — сказал он, когда неопределённость в лице Лизы, казалось, действительно взволновала его. — Чтобы создать небольшой конфликт. Если тебе не нравится, значит, я сделал всё правильно. Лиза как-то сомневалась, что Ирина придёт к тому же выводу, но кивнула. — Ты — эксперт. Я просто рада, что у тебя действительно есть новая работа. Я уже несколько недель задавалась вопросом, может быть, ты вообще ничего не нарисовал.