Ради любви или денег |Лиза Ира|

2 часть 1 глава

Описание:
Прошёл год с тех пор, как они снова сошлись, и Лиза наконец почувствовала себя как дома. У неё своя квартира, красивая и богатая девушка, а также карьера в издательстве, которую можно назвать успешной. Если бы только не щемящее чувство в груди, что она по-прежнему находится в одном неверном шаге от того, чтобы оказаться выброшенной на обочину, всё было бы идеально.
_________________________________________

Коричневый холст был одним из худших, которые она когда-либо видела. Лиза сморщила нос, разглядывая мазки краски, беспорядочно нанесенные на грубую ткань. Она могла поклясться, что, когда впервые начала посещать эти мероприятия, в картинах было гораздо больше цвета. Теперь же все, казалось, отдавали предпочтение грязно-зеленым и серым оттенкам, напоминавшим ей воду в пруду, и ей стало еще труднее притворяться, что она наслаждается происходящим. Хотя, на самом деле, это была только половина проблемы. Вдобавок ко всему, какой-то толстяк бормотал ей что-то на ухо последние десять минут.
Эмма сделала еще один глоток шампанского и постаралась не отпрянуть от него. Прошло уже много времени с тех пор, как ее, брыкающуюся и кричащую под страхом расторжения контракта, тащили на мероприятие, которое ее совершенно не интересовало. С тех пор как они с Ирой снова упали в объятия друг друга в прошлом году, никто не ожидал, что она появится на открытии галереи; не было необходимости тратить все свое жалованье на наряды от кутюр. Но, может быть, потому что она была простофилей, она все равно это делала. Единственное отличие состояло в том, что она больше не обижалась на это, и поэтому ей было гораздо легче терпеть бормочущих и кудахчущих мужчин, которые в совокупности имели заработок маленькой африканской страны. За исключением, конечно же, типа, который все еще разговаривал с ней, хотя она не произнесла ни слова с тех пор, как он появился. — Я просто в восторге от того, что грубые мазки снова вошли в моду, — сказал он, придвигаясь еще ближе. Ему было за пятьдесят, и Лиза сомневалась, что они когда-либо встречались раньше, хотя все эти мужчины выглядели совершенно одинаково, так что трудно было сказать наверняка. Одним из ее обычных способов избавиться от таких людей был задумчивый взгляд на картину, пока до тех не доходил намек. Однако этот тип обладал немыслимым упорством. — И перспектива вот здесь, — продолжил он, протягивая руку, как будто действительно собирался коснуться холста. Годы этикета мира искусств, которые были вбиты в голову Лизы, заставили ее машинально вздрогнуть. — Это просто потрясающе. — М-м, — наконец произнесла она. Его щеки заметно порозовели от ее энтузиазма. — Отсутствие цвета мне также очень нравится. Это столь смело. В конце концов спокойствие Лизы все-таки удалось пошатнуть. — Смело? — О, определенно. Я так часто прихожу на эти мероприятия и ухожу с чувством, словно кто-то выжал мне лимон в глаза. Последовала долгая пауза, прежде чем Лиза спросила: — Из-за того, что кто-то использует зеленую краску в пейзаже? — Именно. Думаю, что всему миру было бы лучше, если бы художники использовали просто различные оттенки белого. Не обращая внимания на восхитительно расистский подтекст в этом маленьком анализе, Лиза сделала шаг назад. — Слушайте, мне необходимо пойти и найти Ирину. Я давно ее не видела, а когда я оставляю ее без присмотра надолго, она, как правило, скупает выставки целиком, не задумываясь. Это было ложью, но она сработала. Лиза успела отвернуться прежде, чем мужчина ответил, и быстро ускользнула сквозь толпу. В тот вечер она была одета в короткое черное платье, которое слишком плотно обтягивало ее талию и не позволяло ничего есть, но зато делало ее неотразимой для единственного человека в зале, чье мнение ей было небезразлично. Был вторник, а это означало, что они вряд ли задержатся надолго, и Лиза уже надеялась, что ее заманят обратно на Верхний Ист-Сайд с обещаниями массажа ног и оргазмов, которые становились все более умопомрачительными с течением времени. Быстро оглядевшись вокруг, она так и не нашла Иру, поэтому вместо этого направилась к столику с закусками. Заправив выбившийся локон за ухо, она схватила тарелку и наполнила ее самыми низкоуглеводными снэками, какие только смогла найти. Это было нелегко. Еще одну вещь она узнала за эти годы: хоть богатые люди были и не прочь предоставить текущее рекой Пино Нуар, они были удивительно скупы, когда дело доходило до раздачи еды. Положив на тарелку шесть заедков, она повернулась и оглядела комнату. Она была в этой галерее уже десятки раз, но никогда не получала от нее особого удовольствия — в ней было слишком светло, потолки низкие, а еще вокруг было так много крутых поворотов и ниш, что слишком легко было кого-то потерять из виду. Это напомнило ей старую заставку Виндовс в режиме ожидания, только вместо простых кирпичных стен ее со всех сторон окружали блеклые картины и еще более блеклые люди. Но затем она наконец заметила единственный всплеск жизни во всем этом пространстве и направилась к нему с улыбкой, машинально распространяющейся по ее лицу. Ирина стояла одна, скрестив руки в зоне декольте своего ярко-красного платья. Она смотрела на картину так, словно та разговаривала с ней. Лиза распознала ее позу и то, что она означала — напряженные мышцы плеч и резкая линия подбородка, который медленно кивал. Она почувствовала, как облако раздражения закружилось вокруг нее еще в машине ранее, и она заметила тень на ее лице, когда подошла. Лиза даже не рассматривала картину — она просто негодовала. — Держи, — сказала Лиза, когда встала сбоку от нее. Ирина посмотрела на тарелку и прищурилась. — Это еще что такое? — Заедки. Ты весь день толком не ела. — Верно. Однако я бы предпочла еще один бокал шампанского. — Я ничуть не сомневаюсь, но я не дам тебе его, пока ты чего-нибудь не съешь. Ирина закатила глаза, но неохотно взяла тарелку. На этот раз Лиза не могла судить ее за выражение презрения на лице — в галерее подавали только жирную пищу и еще более маслянистый кофе, и одного факта, что Ирина была готова проглотить один из их блинов с копченым лососем, было достаточно для нее. Ирина не произнесла больше ни слова, продолжая жевать. Ее взгляд то и дело возвращался к картине. В конце концов Лиза вздохнула. — Ирина, перестань. Я знаю, что ты разочарована тем, что этот художник подписал контракт с Джанет вместо тебя, но кто-то еще лучше обязательно появится. Как и всегда. — У меня сейчас нет времени для речи о надежде, — ответила Ирина. — Это могло для меня быть стоящим. — Этот год и так был для тебя стоящим. Может быть, пришло время сделать перерыв. Ирина фыркнула, но при этом нежно коснулась нижней части спины Лизы. — Я сделаю перерыв, когда мне скажет доктор. — Ох, уж эта здоровая трудовая этика, которую я так люблю, — сказала Лиза, подталкивая ее локтем. — Перестань. В это же время в следующем месяце ты совсем забудешь о том-как-там-его-звали. Есть сотни других обнищавших молодых художников, которые ждут, когда ты посыплешь их своей волшебной пыльцой. — Какая еще волшебная пыльца? — А, ну да. Как будто ты не знаешь. — Понятия не имею, — ответила Ирина, бросив свою наполовину полную тарелку. Она надула губы и посмотрела в сторону Лизы. — Ты просто напрашиваешься на комплименты. — Ну, у меня сегодня был плохой день. Имею право. Лиза закатила глаза и шагнула ближе, заметив, как у Иры машинально перехватило дыхание. — Эта волшебная пыльца оседает на каждую вещь, к которой ты прикасаешься, — сказала она. — Всякий раз, когда что-то оказывается в твоих руках, оно становится лучше. Щеки Иры слегка порозовели. — Вовсе нет. — Еще как. Взгляни на меня. — Какая наглая ложь. Ты уже была совершенством, когда я встретила тебя, — ответила Ирина, потянувшись к руке Лизы, и сжала ее. Даже сейчас, через два года после их первой встречи, то, как Ирина могла так легко и искренне говорить комплименты, по-прежнему убивало Лизу наповал. — Перестань меня умасливать, — пробормотала она, не обращая внимания на ухмылку Иры. — Ты уже спишь со мной.
— Верно, но, может быть, я собираюсь попросить тебя об одолжении, а для этого мне нужно, чтобы ты была в хорошем настроении. Лиза осеклась. — Серьезно? — Нет, — весело сказала Ирина. — Мне просто нравится подначивать тебя. Закатив глаза, Лиза сказала: — Ты сегодня в странном расположении духа. — А разве я не всегда такая? — Не поспоришь, да. Но сегодня ты еще более странная, чем обычно. Это заставляет меня нервничать. На самом деле, это было не так, но Лизе нравилась ехидная ухмылка Иры, появлявшаяся на ее лице всякий раз, когда та думала, что Лиза была напугана. Точно по сигналу, она улыбнулась, а ее карие глаза вспыхнули. — Отлично. Именно это мне и нравится слышать, — затем ее тон изменился, и она отвернулась от Лизы, как будто ничего не произошло. — А что ты скажешь на это? Она говорила о картине, к большому разочарованию Лизы. Она взлянула на холст, чтобы убедиться, что они обсуждали одно и то же, а затем решительно ответила: — Мне не нравится. — Ты всегда так говоришь. — Неправда. — Ты сказала это на прошлой неделе на открытии у Фрэнка, а за два дня до этого на... — Я же тебе сказала, — перебила ее Лиза. — Все эти новенькие такие скучные. Все решили, что коричневый и серый — самые волнующие цвета из ныне существующих, и это убивает меня. Ни в одной картине нет никакой искры. На лице Иры отразилось неподдельное потрясение, когда она снова посмотрела на нее. — Погодите-ка. Ты сложила настоящее художественное мнение о них? — Тебя это так удивляет? — Да, меня удивляет это слышать от женщины, которая еще вначале заявила, что ей нравятся только картины, которые выглядят так, как они и должны выглядеть. — Я стою на своем. Но да ладно, думаю, ты невзначай научила меня кое-чему. — Со мной ничего не бывает невзначай, дорогая, — ответила Ирина, подталкивая ее локтем. Все, что Лиза могла сделать, — это улыбнуться и отвернуться, потому что всякий раз, когда голос Иры становился таким мягким и игривым, все, что она хотела сделать, — это схватить ее за запястье и притянуть к себе для поцелуя, который заставил бы всех в зале смотреть на них. Даже после того, как они два года вместе появлялись на мероприятиях, взгляды людей все еще постоянно устремлялись в их сторону, хотя Лиза так и не поняла, было ли это из-за того, что две женщины нашли счастье друг в друге, или потому, что казалось немыслимым, что Ирина вообще могла быть счастливой. И тут же улыбка Лизы стала еще шире. Некоторое время они стояли молча — Ирина наблюдала за картиной, а Лиза наблюдала за Ириной, — пока тревога, которая жила в глубине ее живота в течение последних шести месяцев, наконец не стала слишком сильной, чтобы ее игнорировать. — Может быть, это и хорошо, что мы все еще не живем вместе, — сказала она, заставляя себя рассмеяться. — Если ты превратила меня в сноба искусства с другого конца города, то одному Богу известно, каково мне будет жить на Верхнем Ист-Сайде. Она ждала ответа, как и всегда. Она ожидала, что Ирина озарится и скажет: «У меня есть решение на этот счет». Но, вместо этого, она молчала, не отрывая взгляда от картины. Лиза могла поклясться, что румянец сошел с ее щек. Поскольку внимание Иры снова было приковано к предмету обыденного искусства, который Лиза была почти полностью уверена, что та не собиралась покупать, Лиза решила, что ее лучший вариант — развернуться и уйти. Разочарование бурлило внутри нее, и если она не будет осторожна, то сделает то, что психотерапевт их пары постоянно называл ее защитным механизмом «поднимания стен». Обычно это было связано с тем, что она впадала в панику и становилась раздражительной в общественном месте, и это редко заканчивалось хорошо — особенно, когда она огрызалась на Иру. Вместо этого, она подошла к самому пустому углу, который только смогла найти, и глубоко вздохнула, ожидая, когда утихнет стук в висках. По пути она взяла с подноса бокал шампанского и теперь медленно потягивала его — еще один прием, которому она научилась у психотерапевта. Она все еще немного скучала по тем дням, когда хватание бутылки бурбона, казалось, решало все ее проблемы, но она определенно не скучала по вздутию живота и головной боли, которые приходили вместе с ним. Теперь ей было гораздо легче притвориться, что она рассматривает ближайшую картину, а не просто пытается найти тихий уголок, чтобы можно было отговорить себя от слез. Она расправила плечи под черным жакетом и сложила руки на груди, небрежно позволив бокалу шампанского болтаться в одной руке. Люди редко беспокоили ее, когда она находилась в такой позе — либо потому, что считали, что она глубоко задумалась, либо потому, что чувствовали, что она не в настроении для светской беседы. Ирина была единственным человеком, который когда-либо осмеливался побеспокоить ее, но даже она держалась подальше. Не то чтобы это было намеренно — как бы сильно Лиза ни любила ее, она должна была признать, что ее девушка по-прежнему была довольно дремучей, когда дело касалось реальных человеческих чувств. Один год. Прошел целый год с тех пор, как они воссоединились на диване Иры и пообещали держаться вместе с тех пор. Прошел год, как Лиза почувствовала, что ее жизнь медленно возвращается в нормальное русло, и она начала убеждать себя, что, возможно, ее все-таки ждет счастливый конец. Теперь она уже не была так уверена. Казалось, он не торопился наступать. Она сделала еще один глоток шампанского, прежде чем вздохнуть. Конечно, сначала они договорились не жить вместе, потому что тогда это имело смысл. Они обе были на грани срыва из-за того, что все рухнуло полгода назад, и не хотели торопиться. В течение многих месяцев Лизу это вполне устраивало. Но теперь время начало давить на нее и грызло ее со всех сторон, и она не знала, как отмахнуться от этого снова. Детство в приемных семьях, где она проводила целые дни, ожидая, что люди от нее устанут, давало о себе знать, и теперь, по прошествии нескольких недель, это чувство снова начало подкрадываться к ней. Она не знала, как снова избавиться от него. Каждый раз, когда Ирина открывала рот с возбужденной улыбкой на лице, Лиза с нетерпением ждала обсуждения их будущего, но вместо этого оказывалась вовлечена в разговор об очередном художнике, о котором она никогда не слышала. Всякий раз, когда Лиза сама пыталась поднять эту тему, Ирина отвечала коротко и безразлично, то ли потому, что не хотела обсуждать что-то настолько бессмысленное, то ли потому, что все еще боялась попробовать. Лиза снова расправила плечи и мысленно обругала себя. «Не будь такой глупой», — отрезала она, благодарная за то, что ее внутренний голос был более жестким, чем настоящий. «Она любит тебя. Она постоянно тебе это говорит. Она пережила неудачный брак и еще более ужасный разрыв, и ей просто нужен толчок. Перестань дуться, потому что ты сама не в состоянии ей этого дать». Она застонала от собственной жестокой честности. Как бы ей ни было неприятно это признавать, но она должна была сделать именно это: она не могла продолжать винить Иру за то, что они обе все еще, отчасти, боялись сделать следующий шаг.
Но тут ее внутренний монолог был прерван хлопком по плечу. Она сразу же почувствовала, как расслабилась; Ирина, должно быть, поняла, что что-то не так, и пришла спросить ее об этом. Может быть, теперь между ними наконец-то состоится разговор, к которому Лиза стремилась с самого Рождества. Она обернулась с полуулыбкой на лице. Она даже приготовилась протянуть свой бокал с шампанским на случай, если Ирина захочет сделать глоток. Затем она остановилась, учащенно моргая. Она отшатнулась назад на тот случай, если его рука вот-вот ударит или сделает с ней что-то такое, чего она не сможет предотвратить. — Лебединая песня, — сказал Нил, ухмыляясь ей. — Давно не виделись. Лиза машинально сделала еще один шаг в сторону от него, отчего ее каблук чуть не соскользнул по полу. Он стоял прямо там. Прямо перед ней, с той же дерзкой ухмылкой и прищуренными глазами, которые морщились в уголках. Его волосы стали немного длиннее, но подбородок остался таким же щетинистым, и он все также наклонялся вперед, как будто пытался приблизиться к ней, насколько это было возможно. Единственное, что в нем изменилось, — это то, что он был одет в костюм. Конечно же, он был помят и висел на нем, как использованное бумажное полотенце. Под ним была белая рубашка, которая, судя по характерным прямым складкам спереди, была извлечена из упаковки час назад, и галстук, который был свободно завязан и свисал на одну сторону. Много лет назад она могла бы счесть его небрежную беззаботность очаровательной. Сейчас ей стало тошно. — Нил, — в конце концов она все-таки заговорила. Она даже не попыталась улыбнуться. — Что ты здесь делаешь? — Удивлена? — спросил он. Она ожидала, что он скажет это с некоторой злобой, но ничего подобного. Вместо этого, он улыбался ей так, словно его жизнь не была полной, пока он не увидел ее в другом конце зала 20 секунд назад. — Я... Можно сказать и так, — Лиза оглянулась через его плечо, надеясь увидеть Иру или Арчи, или хоть кого-нибудь, кого она знала, но ее встретило море белых лиц, которые она едва узнавала. — Давно тебя не было видно. — Больше года, — весело ответил Нил. — Я скучал по тебе. Как поживала? — Я... — Лиза запнулась и еще раз оглядела пространство. Хуже того, что она не видела Иру, было только то, что никто даже не смотрел в их сторону. Никто не смотрел на него и не задавался вопросом, какого черта он здесь делает — никто в помещении не знал и даже не заботился о том, что он сделал. Он был просто еще одним неряшливым парнем, разгуливающим в странных носках, и для них его помятый вид был самым непростительным из возможного в нем. — Я вижу, ты потрясена моим присутствием, — продолжил Нил, словно не замечая нарастающей паники на ее лице. Лиза машинально сделала еще один шаг назад, гадая, сколько времени пройдет, прежде чем она врежется в картину позади себя. — Я просто... Я не ожидала тебя увидеть. — Да, ну... я брал небольшой отпуск от всего этого. Но я вернулся, и мне очень хочется наверстать упущенное. — Ты серьезно? — спросила Лиза, крепко скрестив руки на груди. Ухмылка Нила ничуть не дрогнула. — Ну, конечно же. Раньше нам было весело вместе. Помнишь то сборище, где мы на двоих выпили целую бутылку текилы? Я никогда не видел, чтобы девушка пила так много, как я. Лиза резко кивнула, не зная, что ответить. Она оглянулась назад, чтобы оценить свой путь к отступлению, и поняла, что находится так близко к стене, что собьет холст с гвоздя, если попытается. Когда она обернулась, то могла бы поклясться, что Нил придвинулся еще ближе. От него пахло все тем же — травой, краской и немытыми волосами после долгого сна. Она ненавидела тот факт, что все еще помнила этот запах. Она уставилась в пол и глубоко вздохнула. Она открыла рот, чтобы извиниться и уйти, но оказалась перебита прежде, чем успела даже попытаться. — Что, — из-за спины Нила раздался голос, который был настолько знакомым Лизе, что она машинально расслабилась, но достаточно холодным, чтобы заставить ее позвоночник напрячься, — ты здесь делаешь? Ирина стояла в двух шагах от него, не сводя глаз с затылка Нила. Лиза попыталась вспомнить, когда она раньше видела ее такой сердитой, но ничего не вышло. Пожалуй, только, когда она пришла домой с работы и обнаружила Лизу и Мишу, поедающих конфеты на диване, совершенно не подозревая о том, что кто-то из них или оба размазали шоколад по дизайнерской ткани. Нил подскочил на дюйм, и его улыбка наконец исчезла. Когда он обернулся, Ирина впилась в него взглядом, от которого у Лизы задрожали колени. — Ирина, — сказал он, и его развязность исчезла в дрожании этого единственного слова. Когда он повернулся к ней спиной, Лиза почувствовала себя в безопасности, чтобы незаметно выйти из-за его спины. — Рад снова тебя видеть. — Неужто ли, — в предложении Иры не прозвучало вопросительного тона; было совершенно очевидно, что это не так. — Давно не виделись, — продолжил Нил, глядя на Лизу, когда она подошла к Ире. — Как твои дела? — Ты же знаешь, что просто великолепно. Прошедший год без твоего присутствия был восхитительным, — сказала она ровным голосом. — Но теперь ты здесь. Должна признаться, я удивлена. — Потому что ты так сильно скучала по мне? — усмехнулся Нил. Лиза почувствовала прилив ярости, который захлестнул Иру еще до того, как она открыла рот. — Нет, потому что я очень ясно дала понять, когда мы в последний раз разговаривали, что произойдет, если я снова увижу тебя на одном из этих мероприятий. — Ирина, — Нил попытался рассмеяться. — Да брось. Это же так давно было. — И все же, я по-прежнему смертельно серьезна. Разве Вам не хватило разрушенной карьеры, мистер Кэссиди? Ты пришел посмотреть, сделаю ли я это снова? При этих словах дерьмовая ухмылка Нила наконец исчезла и превратилась во что-то гораздо более злобное. — Окстись. У тебя нет силы погубить меня. — Я однажды уже это сделала, не так ли? — Нет, однажды ты пригрозила сделать это, — поправил Нил, заставив похолодеть все тело Лизы. — А я был достаточно молод и глуп, чтобы поверить тебе. Но теперь я уверен в себе и больше не боюсь твоих безосновательных обвинений. — Безосновательных? — пролепетала Ирина. Лиза почувствовала, как на них уставилась дюжина пар глаз. — Ты приставал к моей девушке. — С ее слов, — холодно ответил Нил. Прежде чем Ирина успела снова прервать его, он добавил: — И это не имеет отношения к делу. Я здесь не из-за Лизы и не из-за тебя. — Тогда зачем ты здесь? Ты что, унюхал бесплатное шампанское из соседнего квартала? — Извините меня, Ирина, — их прервал другой голос; он был спокойным и тихим, какой Лиза всегда ненавидела слышать. — Я был бы Вам очень признателен, если бы Вы не говорили так с моим клиентом. Лиза и Ирина обернулись и увидели мистера Голда в ожидании. Он стоял, опираясь на трость, и ухмылялся так, что у Лизы мороз пробежал по коже. — Вашим клиентом? — требовательно спросила Ирина. Когда Голд просто продолжил безмятежно улыбаться, она снова повернулась к Нилу и рявкнула на него: — Поэтому ты здесь? — Я подписал контракт, — сказал он, излучая самодовольство. — Кое-кто еще признал мой талант. Не расстраивайся из-за этого.
Лиза немедленно протянула руку и схватила Иру за запястье, чтобы остановить ее от того, что могло бы привести ее в тюрьму. Сухожилия в нем были натянуты и выпирали наружу. — У парня дар, — сказал Голд позади них. — Было бы нелепо растрачивать его впустую. — Вовсе нет, учитывая, что он — мерзкий покуситель на женщин, — огрызнулась Ирина, разворачиваясь обратно. — Я же сказала тебе, что он... — Только потому, что некоторые овцы, с которыми мы работаем, поверили тебе, когда ты попыталась запятнать имя этого молодого человека, не значит, что ни у кого другого нет своих мозгов. Ты не единственный голос власти в этой отрасли, дорогуша. — Ирина, — прошептала Лиза ей на ухо. — Давай, пойдем. Как она и ожидала, Ирина не обратила на нее внимания. — Этот молодой человек не достоин быть среди нас, — прорычала она. — Он неряшлив, ленив, самоуверен и груб, не говоря уже о других его нежелательных качествах. — С твоих слов. — Да, с моих слов. Поверь мне, если ты вступишь с ним в дело, то потом пожалеешь об этом. Голд оглядел ее с ног до головы, словно она была нищенкой, случайно забредшей в галерею. — Поверить тебе? — после долгой паузы он вздохнул и добавил: — Ведь, если быть честным, это не ты рассказывала небылицы, не так ли? Ирина напряглась. — Что, прости? Голд перевел свой взгляд на Лизу, словно насекомое, скользящее по поверхности пруда. Ей потребовалась вся ее выдержка, чтобы не отпрянуть от него. — Кто-то другой среди нас говорил неправду, — сказал Голд, пристально глядя на нее. — Полагаю, ты не виновата, что влюбилась в нее. Тело Лизы бросило в жар, потом в холод. Она слышала, как вокруг них бормочут люди. Где-то на заднем плане все еще звучала непрерывная джазовая музыка, которая всегда играла на подобных мероприятиях, и Лиза решила сосредоточиться на этом, а не на том, как сильно ей хотелось поднять руку и размазать морщины по лицу Голда. Рядом с ней Ире было все труднее скрывать свое желание сделать это. — Кто, черт возьми, разрешил тебе так разговаривать с нами обеими? — Никто. С каких это пор я нуждаюсь в твоем разрешении? Если бы дело было только в том, что Голд был невыносимым ослом, возможно, Лиза смогла бы это так просто оставить. Но потом она случайно взглянула на Нила; на его лице играла самоуверенная улыбка, которую она сочла бы отчасти очаровательной, если бы была на пять лет моложе и все еще рыскала по барам в поисках мутных парней, которые могли снабдить ее кокаином. Теперь, когда она точно знала, что он за человек, он просто стал похож на крокодила, который терпеливо ждал, когда к нему подойдет более мелкое и глупое животное. Он почувствовал на себе тяжесть ее взгляда и поднял глаза, чтобы встретиться с ним. В этом единственном взгляде она увидела вспышку чего-то, что ей совсем не понравилось. Не раздумывая, она повернулась и пошла прочь. Люди, которые следили за их разговором, даже не пытаясь притвориться, что они этого не делали, уступили ей дорогу, и она бросилась сквозь толпу, благодаря Бога за то, что научилась устойчиво ходить на пятидюймовых каблуках много лет назад. — Лиза, — услышала она голос Иры у себя за спиной. Лиза продолжала идти, держа свой подбородок высоко, чтобы люди, смотрящие на нее, не видели, как дрожит ее челюсть. Она распахнула парадную дверь и повернула направо, будучи не совсем уверенной, где их будет ждать Сидни, но зная, что Ирина, вероятно, уже написала ему, чтобы тот завел двигатель. Шаги позади нее становились все быстрее, стараясь не отставать. И только когда Лиза оказалась уже в двух кварталах от галереи и, наконец, почувствовала меньшее головокружение, она остановилась, чтобы столкнуться с Ирой. — Лиза, — сказала Ирина, как только оказалась в трех футах от нее. Она задыхалась, и в ее голосе звучала тревога, но под ней клокотал гнев. И даже очень много. — Ты в порядке? Лиза резко кивнула, отвернувшись от нее. Ирина подошла к ней и взяла ее за руку. — Не могу поверить в то, что этот маленький бесенок пытается сделать. Он такой... Я в бешенстве. Ему это с рук не сойдет. Снова кивнув, Лиза не сводила глаз с улицы впереди. Воздух был теплым, хотя и не таким липким, как в то лето, когда она познакомилась с Ирой. Она вдруг отчетливо вспомнила, как шла в Ле Бернардин, чтобы поужинать с ней в первый раз; пот струился по ее спине, и она так нервничала из-за того, о чем они собирались поговорить, что чуть было не повернулась и снова не ушла. Когда они вышли из ресторана, и Ирина поцеловала ее в щеку на прощание, Лиза едва могла дышать. И вот она здесь, в туфлях стоимостью в тысячу долларов, а та самая женщина вцепилась ей в руку и что-то яростно бормочет на ухо. Так много всего изменилось, и все же Лиза совсем не чувствовала себя другой. — Лиза, — она четко услышала голос Иры. — Пожалуйста, поговори со мной. Ты в порядке? Выпустив вздох, Лиза ответила: — Да. Я в порядке. Этого явно было недостаточно, потому что Ирина потянула ее за запястье, пока не вынудила Лизу посмотреть на себя. — А вот и нет. Но я все исправлю, обещаю. Голд не будет ходить вокруг нас и таскать за собой этого скользкого маленького насильника. Это возмутительно, и я этого не потерплю. Глаза Иры почернели от ярости, и на долю секунды Лиза почувствовала себя лучше. Но потом она вспомнила тот вечер — когда ее легкие перестали функционировать, потому что она оказалась прижата к дивану, и у нее не было сил освободиться, — и как точно так же горели глаза Иры, когда Лиза прибежала в поисках ее. И снова она почувствовала себя хуже. — Я просто хочу домой, — решительно заявила она. Ирина моргнула. — Хорошо. Сидни уже разворачивает машину. Он может отвезти тебя завтра на работу и... — Нет, — перебила Лиза, сжимая руку Иры, чтобы та не приняла это на свой счет. — Я имею в виду свой дом. — О, конечно. Я не против переночевать у тебя. И не это Лиза имела в виду, но вместо того, чтобы спорить, она просто кивнула. Она попыталась сосредоточиться на положительном — ей было необходимо немного пространства, чтобы успокоиться, так что, возможно, это к лучшему, что Ирина не пыталась заговорить с ней о том, чтобы съехаться вместе. Если они будут засыпать в одной постели, Лиза никогда больше не сможет побыть одна. За исключением того, что этот луч надежды выглядел отчетливо унылым, и независимо от того, как сильно она хотела отстраниться от Иры, все, что она могла сделать, — это переплести их пальцы вместе. Когда машина остановилась, они сели на заднее сиденье, а Ирина все еще бормотала себе под нос о том, каким бесчестным оказался мистер Голд. Ее левая рука была зажата в руке Лизы поперек сиденья, но правая уже печатала электронное письмо. — Это просто отвратительно, — сказала она скорее самой себе, чем кому-либо еще в машине. — Он думает, что может ткнуть этим хнычущим маленьким секс-развратником нам в лицо, а я ничего не буду делать? Потому что я... что? Боюсь его? У Лизы внезапно зашипело в носу, и она сильно сжала его. Ирина насмехалась над собственными словами, как будто они были совершенно смехотворными, но печальная правда заключалась в том, что Лиза была напугана. Она всегда гордилась тем, что не терпела подобного дерьма и без колебаний посылала мужчин, как только те выходили за рамки дозволенного, но в тот момент, когда Нил навалился на нее, она почувствовала, как паника накатила с такой силой, что раздавила ее грудную клетку. Прошло целых 18 месяцев, а она все еще ощущала его на себе и впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему беспомощной. Это напомнило ей о 17-летнем возрасте, когда она тупо смотрела в стену своей камеры для несовершеннолетних, зная, что просидит в этой клетке в обозримом будущем и абсолютно ничего не могла с этим поделать. — Лиза? — спросила Ирина. — В чем дело? Лиза помотала головой. — Ни в чем. В машине воцарилась отягощающая тишина. Услышав ее надтреснутый голос, Сидни взглянул в зеркало заднего вида. Она почувствовала, как Ирина придвинулась на полдюйма ближе, отбросив телефон в сторону. — Милая. Я знаю, что это стало ужасным сюрпризом, и ты, должно быть, очень злишься и боишься, но я обещаю тебе, что ничего с тобой не случится. Со мной ты в целости и сохранности. Слышишь меня? Ее слова были мягкими и утешающими, и от них у Лизы заболело горло. Ей отчаянно хотелось прислониться к ним и найти в них хоть какое-то облегчение, но она не могла... не тогда, когда чувствовала, как только что откатилась назад на два года, и все было опасно близко к тому, чтобы снова развалиться. Они приближались к ее квартире, и, возможно, именно мысль о том, что они вместе войдут в дом и снова не смогут поговорить, заставила ее повернуться к Ире и спросить: — Если мы не сможем это исправить, ты снова скажешь мне уйти? Выражение боли на лице Иры было достаточно явным, чтобы заставить ее отшатнуться назад. — Что? — потребовала она ответа. — Почему ты об этом спрашиваешь? — Мне просто интересно. — Интересно, а не вышвырну ли я тебя на обочину только потому, что Нил вернулся? — Я имею в виду... это ведь не в первый раз. Весь воздух покинул машину, когда Лизы поняла, что только что сказала. Ирина отдернула руку достаточно быстро, чтобы оставить царапину своим кольцом. — Это несправедливо, — сказала она. — Я думала, что мы уже прошли через это. Ты же сказала, что простила меня. — Так и есть. Но это все еще пугает меня, и я не могу не задаваться вопросом, как долго это будет продолжаться, пока ты не устанешь от того, что я вызываю драму, и не попросишь меня снова уйти. Когда Лиза поняла, что Ирина вот-вот расплачется, ее затошнило. — Я... Нет, — решительно сказала Ирина, глядя в окно, чтобы не встречаться взглядом с Лизой. — Я не собиралась снова разбивать тебе сердце. Но, может быть, я смогу кое-что изменить в своем расписании, если ты нуждаешься в еще одной бесполезной ссоре. Лиза шумно вздохнула. — Не надо так обороняться. Я просто спросила. — Ты спросила это, чтобы причинить боль нам обеим, потому что ты чувствуешь себя незащищенной, а когда ты так себя чувствуешь, то предпочитаешь нападение, вместо того, чтобы открыться, — отрезала Ирина. Она была права, и она по-прежнему не смотрела на нее. — Это абсурдно и обидно. Нет, я не собираюсь снова так поступать. Удовлетворена? — Не совсем, — пробормотала Лиза, хотя ей было так стыдно за себя, что она чуть не задохнулась. — Я просто спросила. Я просто хотела... удостовериться. Глаза Иры вспыхнули, когда она резко повернулась к ней. — Удостовериться? Последнего года тебе было недостаточно, чтобы убедиться в этом? — Я... — Я люблю тебя. Я говорю тебе это по 10 раз на дню. Даже когда ты ведешь себя как соплячка, и я хочу вытолкать тебя из движущейся машины, я люблю тебя, и я потратила месяцы на то, чтобы убедить тебя в этом. Тогда я совершила ужасный поступок, но теперь я другая, и я извинилась, и я не хочу, чтобы ты припоминала мне все это всякий раз, когда расстраиваешься. Это не так работает. Боже, Лиза ненавидела быть неправой, но еще хуже ей становилось от того, когда она брала лопату и собственноручно выкапывала яму для себя. Взгляд Иры остекленел от обиды. Сказав самую глупую вещь, которую она только могла придумать, Лиза просто взяла собственное несчастье и скинула его на свою девушку. Она сглотнула. — Мне жаль. — Неужели? — Естественно. Мне не следовало этого говорить. Я просто.... — она не могла заставить себя произнести слово «испугалась». — Я вспылила. Мне не следовало вымещать все это на тебе. На самом деле, я о тебе гораздо лучшего мнения. Ирина подозрительно посмотрела на нее, но, увидев искренность в лице Лизы, снова потянулась к ее руке. — Ладно. Тогда прекрати быть такой засранкой. — Ты же знаешь, что я не могу этого обещать, — сказала Лиза, вяло улыбаясь. — Верно. Это твоя отличительная черта. Лиза сжала ее руку в ответ и вздохнула. — Я хочу вернуться домой. — Мы и так едем домой, глупышка. — Я имею в виду, себя. Я хочу вернуться домой одна. Ирина уставилась на нее. — Почему? — Потому что, я просто.... Мне нужно немного времени, чтобы подумать. Ирина не выглядела обиженной. Она выглядела встревоженной. — Ты уверена, что это хорошая идея? — Если ты вернешься ко мне, я либо буду продолжать думать об ужасных вещах, которые могу сказать, чтобы просто отвлечься, либо не дам тебе спать всю ночь из-за собственных тревог. Так будет лучше. Ирина надула нижнюю губу. Даже тогда Лиза не могла удержаться от желания наклониться вперед и нежно впиться в нее зубами. — Но именно для этого я и нужна, чтобы всю ночь не спать из-за твоего беспокойства. Это было так нелепо мило с ее стороны, что Лизе захотелось плакать еще сильнее. — Серьезно, я просто хочу пойти домой, подумать обо всей этой ситуации с Нилом и взять себя в руки. Разрешишь? Ирина кивнула, но не выглядела счастливой, пальцами все еще цепляясь за руку Лизы. — Я... Конечно. Конечно. — Отлично, — колебалась Лиза, понимая, что они оттягивают момент ее ухода. — Созвонимся завтра? Еще один неуверенный кивок. Ирина не отпускала ее руку. Лиза повернулась к двери и взялась за ручку, но в последний момент остановилась. — Спасибо, что заступилась за меня этим вечером. Это, по крайней мере, заставило Иру улыбнуться. — Не дури. Я всегда буду заступаться за тебя. — Знаю, — сказала Лиза, пытаясь рассмеяться. Когда Ирина услышала этот смех, как бы принужденно он ни звучал, она наконец отпустила ее. — Поговорим позже. — Конечно, — ответила Ирина. Лиза вылезла из машины, на ходу прощаясь с Сидни. Лишь за секунду до того, как закрыть дверь, Ирина снова позвала ее. — Лиза! Повернувшись и заглянув в машину, Лиза спросила: — Да? — Ты не могла бы...? — вопрос явно высох на языке Иры. — Просто... дай мне знать, что ты в безопасности. В тот момент, когда Ирина произнесла эти слова самым мягким, самым неуверенным голосом, Лиза действительно поняла, как сильно она заботилась о ней. Не раздумывая, она вновь залезла в машину и поцеловала ее в слегка дрожащие губы. — Обещаю, — сказала она. Ирина улыбнулась в ответ. Машина не тронулась с места, пока Лиза не оказалась в безопасности внутри. Даже тогда, переполненная тревогой, гневом и шипящими пузырьками шампанского, которое было выпито слишком быстро, Лиза почувствовала прилив благодарности. Она медленно поднялась по лестнице и добралась до своей квартиры, чувствуя, как ее сердце слегка сжалось, когда она поняла, что обрекла себя на ночь в полном одиночестве. Она все еще ощущала запах духов Иры. На данный момент этого было вполне достаточно.