Ради любви или денег |Лиза Ира|

25

Разочарование Иры в Ниле начало перерастать во что-то, что заставило её правый глаз постоянно дёргаться, и, в конце концов, Лизе пришлось положить этому конец. — Ирина, — сказала она, наблюдая, как та восьмой раз за этот вечер швыряет свой мобильный телефон на подушки дивана. — Что он сделал на этот раз? — Он отменил встречу в понедельник, — отрезала Ирина, взяв бокал вина и залив его содержимое себе в горло, не дрогнув. — Это заняло несколько недель. Недель. Я почти уговорила Тамару установить слежку за его студией.
— Он ведёт себя как придурок. Почему бы тебе просто не послать его? — спросила Лиза. — Потому что он мне нужен. — Есть много других художников, и большинство из них убили бы за возможность приблизиться к тебе. Почему бы просто не… — Нет, — категорически ответила Ирина, потирая следы от очков на переносице. — Я хочу его. Лиза не видела в нём привлекательности. Никогда. Но она предположила, что смотрит на всё это с совершенно другой точки зрения, и Иру, вероятно, не интересовало, как низко Нил предпочитал носить джинсы, если он всё ещё был способен производить хорошее искусство при этом. Проблема, однако, заключалась в том, что Лиза не была убеждена, что он создавал хорошие картины. Она знала таких парней, как Нил, и она знала, каким он был. Если он прятался, отказываясь позволить Ире войти в его мастерскую, тогда должна была быть причина для этого. Было невыносимо, что Ирина просто ещё не поняла этого. — Ир, — тихо сказала Лиза, смещаясь к ней и поглаживая её щеку. — Ты можешь позволить мне попытаться помочь? Это была длинная неделя, и они проводили почти каждый вечер на каком-то торжестве. Теперь, когда Лиза научилась не бить людей, когда они насмехались над ней за своими бокалами, она находила большинство событий скучными. Единственным преимуществом была Ирина, которая тогда склонилась к её прикосновению, словно Лиза была единственной причиной, по которой она всё ещё не спала. — Как? — хрипло спросила она. Лиза погладила большим пальцем её скулу. — Я сама пойду и поговорю с ним, — сказала она. Когда Ирина подняла брови, она добавила: — Одна. — Вся проблема в том, что мы не можем запланировать с ним встречу. — Я знаю. Я не говорю об официальной встрече с тобой и со мной, и о слишком деловой одежде. Я говорю о том, что пойду к нему одна и выясню, в чём, чёрт возьми, его проблема. Она старалась не содрогаться, думая о том, как Нил всегда наблюдал за ней, пытаясь прикоснуться к ней, всегда шутил о том, как он украдет её у Иры, если только она даст ему шанс. Она не хотела идти туда одна. Но знала, что он ни за что не откажется от встречи с ней, и если это единственное, что она может сделать, чтобы помочь Ире, тогда она сделает это. Ирина с сомнением посмотрела на неё. — Я не уверена, что это сработает. — Можешь хотя бы дать мне попробовать? Я спрошу, не хочет ли он выпить, и гарантирую, что он согласится. Если он этого не сделает, то мы не потерпим неудачу, верно? Мы просто останемся на том же месте, что и сейчас. Ирина вздохнула, отрываясь от руки Лизы, чтобы ещё раз потереть свои глаза. — Полагаю, что так. — Я напишу ему прямо сейчас. А потом уберу свой телефон, и мы забудем об этом и насладимся вечером с Мишей. Ладно? Ирина взглянула на часы. Это была суббота, и Миша должен был приехать на ужин в любую минуту. Обычно эта перспектива неизмеримо оживляла Иру, но сегодня она выглядела измученной. — Хорошо, — сказала она, махнув рукой. Она встала на ноги и пошла за очередной бутылкой вина. Покачав головой, Лиза вытащила свой телефон и быстро напечатала сообщение Нилу, спрашивая, свободен ли он, чтобы пропустить по стаканчику на следующий день. «Без Иры», — добавила она, ненавидя себя за то, как это звучало, но хорошо зная, что это единственный способ заставить его сказать «да». Потом она снова отложила телефон, как и обещала. Она была полна решимости заставить Иру насладиться этим вечером, не беспокоясь о том, ответит он или нет. Проблема была в том, что как только Ирина вернулась в комнату, раздался громкий звук с журнального столика. Они обе посмотрели на телефон Лизы.       Звучит здорово. Приходи ко мне в студию в 7? Лиза вздохнула. — Он всё ещё может отменить встречу. — Не отменит, — категорически сказала Ирина. — Ты права. — Почему у тебя такой грустный голос? — спросила Лиза, наблюдая, как она наливает вино в оба бокала. Ирина пожала плечами. — Он меня не хочет видеть. Это небольшой удар по самолюбию, не важно, как сильно я его сейчас ненавижу. — Я поговорю с ним, — успокоила её Лиза, положив руку на её колено. — Я выясню, в чём дело, и посмотрю, есть ли какой-то смысл во всём этом. А если нет, то мы вместе найдём кое-кого получше. Ладно? Ирина кивнула, выглядя весьма несчастной. — Ладно. Но если он снова будет под кайфом, можешь хотя бы ударить его по лицу? — Обещаю, — засмеялась Лиза. — Хорошо, — сказала Ирина, а затем в дверь снизу позвонили. Она встала со вздохом и пошла встречать Мишу у лифта. Лиза снова взглянула на свой телефон. Склизкое чувство ползло по её спине каждый раз, когда она думала о том, что увидится с Нилом в одиночку. Но она делала это для Иры, а не для кого-то ещё, и, возможно, впервые с тех пор, как она познакомилась с ней, она чувствовала уверенность, что действительно сможет помочь ей. Этого было достаточно, чтобы отбросить сомнения. Она услышала голоса снаружи и вошла в зал. Когда Миша вошёл и увидел её там, он не выглядел удивлённым. — О, привет, Лиза, — сказал он, подойдя к ней и обняв её за талию. Лиза и Ирина моргнули от удивления. — Привет, пацан, — сказала она. — Как успехи? — Я получил пятерку за ту историю, с которой ты помогла мне, — сказал он, ссылаясь на домашнее задание, над которым она работала с ним целый вечер в прошлый раз, когда они провели его вместе. — Отлично, — сказала она, дав ему пять, прежде чем подтолкнула его к кухне. — Что сказал твой учитель? — Она сказала, что у меня талант к творческому письму, — с радостью оповестил он, забросив рюкзак в дверной проём. Затем, после секунды: — О, подожди. Я отнесу его наверх. Он помчался с сумкой на второй этаж, а Ирина уставилась на него. — Он впервые сделал это сам без моей просьбы. — Ну, знаешь, как говорят, — сказала Лиза. — 63-й раз — победный. Они расположились за кухонным островком и ждали, когда Миша снова спустится с лестницы. Когда он это сделал, он забрался на стул рядом с Ириной. Его мать моргнула, глядя на него, как будто думала, что в его поведении какие-то неполадки. — Во всяком случае, моя учительница сказала, что сочинение действительно хорошее, и она думает, что я должен писать больше историй в свободное время, чтобы преуспеть в этом, — счастливо сказал он. — Мы с мамой собираемся в зоопарк снова после школы на этой неделе, чтобы я мог написать об обезьянах. Мы всё ещё идём же, мам? — Однозначно, — сказала Ирина, колеблясь, прежде чем протянула руку, чтобы убрать волосы с его лба. Она ожидала, что он вздрогнет, но он продолжал сиять. — Лиза, ты не хотела бы пойти с нами, чтобы провести какие-то радикальные исследования? Лиза усмехнулась. — Всё в порядке. Идите вдвоём и хорошо проведите время вместе. — Но ведь это же обезьяны! — ахнул Миша с возмущением. — Мне хватает достаточно обезьяньего общения с тобой, — сказала она, и Миша посмотрел на них обеих, когда Ирина громко рассмеялась. — Неважно, — сказал он с насмешкой, капающей изо рта, заставляя его голос звучать, как у его матери. — Мы с мамой пойдём и отправим тебе кучу селфи, чтобы ты могла увидеть, что упустила.
— Хорошо, но не забудь нарисовать стрелку над обезьянами или что-то ещё, чтобы я вас не спутала, — сказала Лиза, и внезапно Миша бросил свой шарф ей в лицо. Она громко фыркнула, пока Ирина смеялась над ними. — Ирина! — заскулила Лиза после того, как резко скинула с себя полосатую ткань. — Твой сын только что напал на меня. — Я не совсем уверена, что это было неоправданно, — сказала Ирина, вставая со своего места и целуя Мишу в макушку. Он позволил ей это, всё ещё смеясь над чрезмерной реакцией Лизы, и Лиза вспомнила самый первый раз, когда она встретилась с ним: он вылез из машины Иры и отказался ответить на объятия матери. Когда она поцеловала его в щеку, он вытер её начисто. — Видишь? Я — жертва здесь, — сказал он, его щёки были розовыми от хихиканья. Лиза прижала руку к груди, изображая себя задетой за живое. — Это я обижена. — Я тоже. Мама, скажи ей! — Я не собираюсь в это ввязываться. Вы оба — идиоты, — сказала Ирина, заглядывая в холодильник. — Ты не можешь меня так называть, я — твой сын. — Именно поэтому мне позволено так тебя называть. В конце концов, мне пришлось терпеть тебя 10 лет. Миша снова засмеялся. Затем, отвлёкшись на то, что его мать делала в холодильнике, он спросил: — Что на ужин? Ирина взяла паузу, когда вытащила несколько продуктов. — Я подумала, что мы могли бы сделать чесночный хлеб. Миша и Лиза ахнули одновременно. — Я люблю чесночный хлеб, — сказала Лиза. — Я тоже! Мы никогда его не делали. Я могу помочь? — И я! — О, хорошо. По-видимому, у меня теперь двое детей, — сказала Ирина, глядя на них со смутным беспокойством на лице. — Но да, вы можете помочь. Лиза чуть не упала со стула, торопясь пересечь кухню. — Что я могу сделать? — Боже правый, Лиза, — засмеялась Ирина. — Можно подумать, что ты никогда не делала этого раньше. Последовала неловкая пауза, и Ирина тупо посмотрела на неё. — Не говори этого. — Ну… — Лиза, тебе 27 лет. Ты ведь умеешь готовить, не так ли? — Конечно, — возразила Лиза. — Я заботилась о самой себе с 12 лет. Я была бы в полной заднице, если бы не научилась делать этого. Миша стоял между ними и смотрел на то, как они разговаривали. — Но ты никогда раньше не делала чесночный хлеб? — Зачем мне делать чесночный хлеб, когда его можно купить в магазине за доллар? — Это твоё отношение ко всей еде? Когда ты говоришь: «я знаю, как готовить», ты на самом деле имеешь в виду «я знаю, как включить микроволновую печь на пять минут»? Лиза хлопнула её по плечу. — Нет, я не это имела в виду. Миша хихикнул, стоя между ними. — Я тоже не знаю, как делать чесночный хлеб. — Тебе 10, — сказала Ирина, подталкивая его своим бедром. — И я откладывала учить тебя, потому что была уверена, что ты не захочешь есть что-либо ещё, когда поймёшь, как его просто приготовить. Глаза её сына загорелись. — Ты разрешишь мне есть его каждую неделю? — Раз в месяц, — сказала она. — Применяются правила макарон с сыром. — Каковы правила макарон с сыром? — спросила Лиза. Миша вздохнул. — Когда я начал жить с отцом, он разрешал мне есть макароны с сыром дважды в неделю, пока мама не накричала на него. — Извини, что не хочу, чтобы у тебя случился сердечный приступ в 14 лет, — пробормотала Ирина. Миша проигнорировал её, объяснив Лизе: — Так что теперь я могу есть их только раз в месяц. — Я ем макароны с сыром больше, чем раз в месяц, — прошептала Лиза. — Не рассказывай ей ничего. — Я слышу тебя, — сказала Ирина. — Могу я переехать жить к тебе? — прошептал Миша в ответ. — Мы можем устроить пижамную вечеринку с макаронами и сыром, — сказала Лиза. — И с чесночным хлебом. Мы не расскажем твоей маме. Она никогда не узнает об этом. — Вам двоим нужно научиться правильно шептаться, — сказала Ирина, но она смеялась. — Лиза, ты можешь уйти из-под моих ног и заняться хлебом? — А я? — спросил Миша, вставая на цыпочки, чтобы лучше разглядеть столешницу. — Чем я могу заняться? — Я покажу тебе, как смешивать чесночное масло. Глаза Миши загорелись, и он подошёл ближе к маме. Лиза наблюдала за ними с расстояния в несколько футов, улыбаясь. Она не хотела прерывать этот момент, не тогда, когда она знала, сколько времени потребовалось Ире, чтобы осторожно сблизиться с ним, и поэтому она держалась подальше, сложив руки на груди, ожидая, когда это закончится. Этот момент настал, когда Ирина увидела, что она смотрит, и сказала: — Лиза. Пора приступать к хлебу. Она усмехнулась, возвращаясь к своему заданию. Ирина, очевидно, не совсем доверяла Мише ни одной из опасных работ, поэтому, пока она помогала ему тщательно разминать масло, чеснок и травы вилкой, Лиза отвечала за нагрев духовки и нарезку багета. Весь этот процесс занял вечность, отчасти потому, что Миша едва мог сдержать своё волнение и продолжал опрокидывать всё, а отчасти потому, что Лиза и Ирина устроили ещё один спор, когда Ирина поймала её, пытающуюся посыпать тёртый сыр Моцарелла на половину порций. На кухне творился беспорядок и было громко, и это была, вероятно, самая домашняя обстановка, какую Лиза когда-либо чувствовала в своей жизни, и даже когда Ирина огрызалась на неё, что их уровень холестерина подскочит из-за её настойчивости в том, что каждый рецепт нуждается в сыре, она не могла не усмехнуться, сопротивляясь желанию поцеловать её. Как только споры прекратились, и хлеб, наконец, оказался в духовке, Ирина сказала: — Лиза, можешь сделать салат? Они с Мишей застонали одновременно. — Салат? Зачем нам он нужен? — Ты думаешь, я позволю вам двоим съесть целую буханку хлеба на ужин? — спросила Ирина, нежно щёлкнув Генри по сморщенному носу. — Подумайте ещё раз, дети. Лиза и Миша обменялись многострадальными взглядами, но Лиза исполнила просьбу, в то время как Ирина помогла Мише накрыть на стол. К тому времени, когда они сели есть, Лиза была наполнена счастьем, которого она никогда не испытывала раньше. Она ощущала теплоту и думала, что если улыбнётся слишком широко, то радость выльется из её рта. Затем она заметила, что Ирина положила на каждую из их тарелок: у Лизы было четыре ломтика хрустящего, липкого чесночного хлеба рядом с кучей салата, а у Генри было три кусочка. У Иры, однако, лежал только один. Самый маленький. Остальная часть её тарелки была скрыта насыпью салата, который она навалила себе, и вот так пузырь счастья Лизы лопнул. — Это так вкусно, мам, — сказал Миша с летящими крошками изо рта. — Не говори с набитым ртом, — сказала Ирина, но она улыбалась. Она посмотрела через стол на Лизу, спрашивая глазами, нравится ли ей тоже. — Это всё, что ты будешь есть? — спросила она вместо этого. Улыбка Иры дрогнула. — Мама никогда не ест столько, сколько я, — вмешался Миша с гордостью 10-летнего ребёнка, который понятия не имел, почему это могло быть проблемой. — Возьми ещё, Ирина, — сказала Лиза, подталкивая чашку к ней. — Пожалуйста. — Мне хватит, — сказала Ирина, проткнув вилкой помидор. — У меня был плотный обед. Лиза знала, что это ложь, потому что она была с ней в обеденное время, когда та утверждала, что плотно позавтракала. Она поджала губы.
— Ты уверена, что мы не можем делать этого чаще одного раза в месяц? — спросил Миша. Ирина оглянулась на него. — Совершенно уверена. Никто не захочет к тебе приближаться, если ты будешь вонять, как чесночный монстр. Миша усмехнулся. — Я не против. — А твои одноклассники будут. Я не собираюсь учить тебя на дому, чтобы тебе не пришлось отказываться от чеснока. Миша засмеялся, и момент, когда Лиза начала приставать к Ире касательно её привычек в еде, ускользнул. По крайней мере, сейчас. Она улыбнулась им обоим и вернулась к своему собственному ужину, не сводя глаз с тарелки Иры, пока та съедала всё вокруг одного куска хлеба, который позволила себе.
Когда несколько часов спустя позвонили в дверь, лицо Миши омрачилось. Он не оставался на ночь сегодня, потому что его отец собирался отвезти его к бабушке и дедушке на следующее утро, и поэтому к 8-ми вечера его визит подошёл к концу. Миша посмотрел на мать и молча умолял её оставить его у себя. Это был первый раз, когда он сделал это, и это разбило сердце Лизы, когда она наблюдала за тем, как Ирина сопротивляется. — Иди и возьми свой рюкзак, — сказала Ирина, целуя его в макушку. — Увидимся в зоопарке во вторник, помнишь? — Помню, — сказал Миша, вскакивая на ноги и отправляясь на поиски своего рюкзака. На короткое время, пока его не было, Лиза позволила себе взглянуть на Ирину, которая выглядела счастливее, чем Лиза когда-либо видела её. Что-то в её привычной жёсткой осанке, наконец, ослабло. — Что? — спросила Ирина, ловя её взгляд. Лиза пожала плечами. Шаги Миши снова раздались на лестнице. — Ничего. Ты просто очень симпатичная. Щёки Иры покраснели, и она отвернулась, чтобы Лиза не увидела её глупую улыбку. Затем Миша вернулся в комнату, и Лиза заключила его в объятия, которые были так крепки, что он вскрикнул. — Это было весело, — сказала она, когда отстранилась, выставляя руку, чтобы ударить по его ладони. — Скоро увидимся, да? — До скорого, — сказал Миша. — Ты должна будешь помочь мне с моей обезьяньей историей. — Ни за что не пропущу этого, — сказала Лиза. Ирина прошла мимо неё, проведя кончиками пальцев по её пояснице, прежде чем дотянулась до сына и обняла его за плечи. — Идём, Миша. Я провожу тебя вниз. Они ушли, и Лиза осталась одна в гостиной Иры. Её живот был полон, а в её рту слишком сильно пахло чесноком. Она недолго задумалась, успеет ли подняться наверх и почистить зубы, прежде чем Ирина вернётся, но ей было так уютно на диване, и, кроме того, Ирина могла вернуться в любую секунду. Было бы странно, если бы Лиза исчезла к её приходу. За исключением того, что она ждала почти 10 минут, прежде чем услышала, как двери лифта пищат снаружи. Когда Ирина вернулась в гостиную, её улыбка пропала. — Эй, — сказала Лиза, садясь прямо. — Всё в порядке? — Прекрасно, — сказала Ирина, схватив пустой бокал вина и отправившись на кухню. Лиза застыла, не зная, должна ли она последовать за ней или нет. Когда Ирина, в конце концов, вернулась, её бокал был наполовину полон, и Лиза заподозрила, что она не наполнила его таким образом, а уже отпила. — Ирина, — мягко сказала Лиза, наблюдая, как она рухнула на диван как можно дальше от неё. — Не хочешь рассказать мне, что происходит? — Ничего не происходит. Может, посмотрим фильм? — Нет, — сказала Лиза, придвигаясь к ней. — Поговори со мной. Что случилось? — Ничего н… — Ирина, я не идиотка, — сказала Лиза, её голос был достаточно мягким, чтобы убрать колкость из её слов. — Ты была счастлива, когда уходила. Что случилось? Она видела, как челюсти Иры сжимались и разжимались, и это выглядело болезненно. Лиза затаила дыхание, положив руку на колено Иры, нежно нарисовав пальцами узор на джинсах, ожидая её ответа. В конце концов, Ирина вздохнула. — Это не имеет значения. — Всё равно расскажи мне. — Он просто… Он высказал своё мнение. Глаза Лизы сузились. — Миша? — Нет! Боже, нет, — сказала Ирина, улыбаясь вопреки самой себе. — Он так хорошо себя вёл сегодня. — Это правда, — сказала Лиза, не позволяя сменить тему разговора. — Значит, Робин что-то сказал? Долгая пауза, а затем: — Да. — О чём именно? — О… — начала колебаться Ирина. Лиза никогда не видела её такой, неспособной сформулировать свои слова или даже встретиться с её взглядом. — О еде. — Не говори мне, что он жаловался на запах, — плоским голосом сказала Лиза. Ирина рассмеялась, но было очевидно, что она не нашла в этом ничего смешного. — Нет. Он спросил, что мы ели, и я сказала ему, и он выглядел не очень довольным. И я спросила, почему, на случай, если он уже сытно накормил Мишу в обед и подумал, что это слишком, или я не знаю. Но он сказал, что я должна была лучше подумать, прежде чем есть эту дрянь в своём возрасте. Шум грохота наполнил голову Лизы. Впервые в жизни она по-настоящему поняла, почему люди говорили, что находились в состоянии аффекта, когда совершали убийство. — Что он сказал? — Он прав, действительно, — сказала Ирина, и Лиза хотела дотянуться до её руки и сжать. — Ирина! Это не так. Ты — молодая женщина, которая отлично выглядит и может есть всё, что захочет. Что его не устраивает? Ирина сделала ещё один глоток вина. Она по-прежнему не смотрела Лизе в глаза, что смущало, но, по крайней мере, она ответила: — Я не знаю. Он всегда был таким. Лиза взяла паузу, вспомнив, что Миша рассказал ей о нём. — Он работает в спортзале, верно? — Да. Вообще-то, так мы и познакомились. — Он был твоим тренером? — Давным-давно, — сказала Ирина. — Это было до того, как мой бизнес взлетел. Я решила попытаться привести себя в лучшую форму и, в итоге, стала заниматься с ним. Он был очень профессионален, очень мотивировал. Он также был строгим, что было полезно для меня. Лиза сузила глаза. — Насколько строгий? — Нормальный уровень строгости, — сказала Ирина, отмахнувшись рукой. — Он очень помог мне и заставил меня чувствовать себя уверенно, а затем, в конце концов, мы начали встречаться. В моей квартире жил мой личный тренер, — пусто рассмеялась она. — Должно быть, это мило, — медленно сказала Лиза. — Когда кто-то говорит тебе, что ты можешь и не можешь есть весь день. Она ожидала, что Ирина набросится на неё за это, но она просто пожала плечами. — Он никогда не выключается из режима тренера. — И что же потом произошло? — Ну, мой бизнес начал расти, и у меня стало меньше оставаться времени на тренировки и приготовление пищи. Наверное, я позволила себе распуститься, — сказала она. Лиза усмехнулась с недоверием, но Ирина продолжила говорить. — Но Робин был рядом, и он вдохновил меня и помог мне сосредоточиться на улучшении себя. Лиза надолго замолчала, прежде чем выдавить: — На улучшении себя? — Ты знаешь, что я имею в виду, — сказала Ирина. — Он заставлял меня бегать перед работой и готовил ужин, чтобы я не ела нездоровую пищу, когда возвращаюсь домой в 11 вечера. — Хорошо, скажи мне, что бы он сделал, если бы ты съела нездоровую пищу? — спросила Лиза. — Скажем, что это были выходные, и ты действительно жаждала чизбургер. Что произошло бы? Ирина поразмыслила об этом. — Полагаю, я бы сказала ему, что хочу, а он сказал бы мне сопротивляться желанию. — Сопротивляться одному чизбургеру каждые пару месяцев? — Этого достаточно, знаешь, — сказала Ирина. — Нет, это не так, — возразила Лиза. — Опять же, чего достаточно? Ты ведь смотрела на себя в зеркало, верно? Ты знаешь, как великолепно ты выглядишь? — Нет предела совершенству, — спокойно сказала Ирина. — Робин помог мне, я больше тренировалась и больше работала, и я научилась меньше спать и меньше есть, чтобы делать что-то. Это принесло свои плоды, потому что мой бизнес взлетел, и вот я здесь. Ты не сможешь разбогатеть, просыпаясь в полдень и ходя в Макдональдс каждый вечер. — Верно, — сказала Лиза, её голос был совершенно пустым. — И этого было достаточно для Робина? — Что ты имеешь в виду? — Ну, когда ты была худой, богатой и истощённой, был ли он счастлив с тобой? Молчание Иры ответило на её вопрос. Лиза откинулась на спинку дивана и покачала головой. — Ты нравишься себе, Ирина? — спросила она. Это прозвучало как глупый вопрос, потому что у Иры была самая возмутительная уверенность в себе из всех, кого она когда-либо знала. Она знала, что она красивая, и она знала, какое влияние оказывала на любого человека в комнате, в которую она входила. Но она также морила себя голодом и отказывала себе даже в малейших удовольствиях. Она была убеждена, что все ненавидят её, и она не позволяла себе ни с кем встречаться, если не было контракта, защищающего её сердце от боли. — Конечно, я нравлюсь себе, — фыркнула Ирина. — Тогда почему же тебя так беспокоит, когда твой бывший муж говорит тебе не есть хлеб? Знаешь, что бы я сделала, если бы Ринат сказал мне что-то подобное? Я прикончила бы его. Ирина усмехнулась. — Я знаю, что ты на это способна. — Тогда почему тебе так важно то, что думает Робин? — Важно не то, что он думает, — закатила глаза Ирина. — А то, что все думают. Если бы ты сказала мне перестать есть вредную пищу, я бы отреагировала точно так же. — Но… — сказала Лиза. — Это сумасшествие. Ты самый уверенный в себе человек, которого я знаю. Тебя не волнует, что думают другие. — Мне всё равно, думают ли люди, что я грубая или эгоистичная, или что-то в этом роде, — сказала Ирина. — Это правда. Но долгое время моя внешность являлась всем, что у меня было. Моя мать не особо заботилась о моей личности, но я была симпатичной, и этого было почти достаточно для неё. Затем мой муж, казалось, чувствовал то же самое. Независимо от того, насколько я уверена в себе… от этого всё ещё трудно избавиться. Лиза грустно посмотрела на неё. — Понимаю. — Когда я только начинала свою компанию, Робин не был счастлив, потому что я стала работать больше, а затем, когда бизнес взлетел, и я была слишком занята, чтобы ходить с ним на свидания, он был зол, потому что я слишком много работала и стала лучше, чем он. Иногда ты просто не можешь победить. — Но… — начала Лиза, хотя понятия не имела, что хотела сказать. Она была отрезана вялым взмахом руки Иры. — Забудь об этом, — сказала Ирина. — Это не имеет значения. — Это важно, — настаивала Лиза. — Ты помешана на контроле, но это не должно распространяться так далеко. Ты не должна мучить себя, чтобы почувствовать себя достойной счастья. — Я не мучаю себя. — Конечно. Ты просто моришь себя голодом. — Это не так. — Ты ешь минимум и только тогда, когда знаешь, что люди смотрят. — Почему это так важно для тебя? — спросила Ирина. — Я в порядке. Взгляни на меня, всё в порядке. Тебе не нужно беспокоиться об этом. Но Лиза беспокоилась, и ничто, что Ирина могла бы сказать, не успокоило бы её. Она колебалась, прежде чем спросить: — Ты когда-нибудь ходила к психотерапевту? Ирина тотчас же уставилась на неё. — Нет, разумеется, нет. — Почему нет? — Потому что со мной всё в порядке. — Не обязательно, чтобы с тобой что-то было не так, чтобы нуждаться в терапии. Иногда людям просто полезно с кем-то поговорить. Ирина закатила глаза. — Это не твоё дело, но я не думаю, что терапия подходит мне. — Готова поспорить, что многие так думают. Но это помогает. — Ты сама пробовала? — Да, — сказала Лиза, быстро продолжая, чтобы Ирина не спрашивала о подробностях и не узнала о судебном адвокате, с которым она была вынуждена встречаться после того, как её выпустили из тюрьмы. — И я думаю, что это принесло мне пользу. — А почему ты думаешь, что мне это нужно? Она была непреклонна, но Лиза была более чем счастлива раскрыть ей глаза на неудобную правду или две, если это достаточно шокировало бы её, чтобы заставить слушать. — Ты невероятно богата и невероятно одинока, и у тебя расстройство пищевого поведения. Ирина чуть не подавилась вином. — Неправда. Не неси ерунды. — Ты одержима едой и не в хорошем смысле. — Я просто слежу за тем, что ем. — Каждая женщина следит за тем, что она ест. Ты же моришь себя голодом, а потом используешь своего личного тренера в качестве наказания, когда думаешь, что позволила себе слишком много. — Это весьма забавно слышать от женщины с алкогольной зависимостью, — возразила Ирина. Лиза отшатнулась от неё. — Что, прости? Ирина колебалась, выглядя немного пристыженной. — Я просто хотела сказать… — Сказать, что? С тяжелым вздохом Ирина попыталась быть немного более деликатной: — Ты… ты много пьешь, Лиза. Особенно, когда ты расстроена. И я знаю, что не имею права говорить тебе это, но… — смолкла она, и Лиза знала, что должна сжалиться над ней, но вместо этого она просто подняла брови, ожидая, когда Ирина закончит. Ирина прочистила горло. — В первый раз, когда ты пришла в мою галерею, у тебя было похмелье. На нашем первом свидании ты выпила почти целую бутылку вина. Я всегда напоминаю тебе не напиваться, когда мы ходим на мероприятия и… мне потребовалось больше времени, чтобы понять, что, возможно, это ненормально. Лиза замерла. Некоторое время она боялась этого разговора с Ириной, но это было потому, что она ожидала, что взорвётся, как только Лиза усомнится в её привычках в еде. Чего она совершенно не ожидала, так это собственного вмешательства. — Нет, — возразила она. — Речь идёт не обо мне. Мы сейчас говорим о тебе. — Ты уклоняешься от ответа. — Неправда. — Лиза, я имею такое же право сказать тебе, что беспокоюсь о тебе, как и ты. — Кроме того, что ты несёшь чушь. У меня нет проблем. Конечно, я люблю выпить, но половину времени я пью только потому, что ты наливаешь мне бокал. Ирина подняла брови. — Ты действительно винишь во всём меня? И Лиза знала, что она не может… отнюдь. Она подсела на виски задолго до того, как ей исполнился 21 год, потому что оцепенеть от мира было намного проще, чем заставить себя осознать, насколько он дерьмовый. Теперь это стало просто привычкой, и не имело значения, что она была в основном счастлива — в глубине её разума всё ещё было слишком много вещей, угрожающих всему, чего ей удалось достичь, и, не позволяя себе думать об этом, она выбирала алкоголь в качестве своего особого способа подавления всех мыслей. Когда она не ответила, Ирина прикусила губу. — Я говорю это не для того, чтобы обидеть. Я говорю это, потому что я — твой друг. Лиза отчасти улыбнулась. — Я знаю. Это именно то, чего я тоже хотела, пока ты не сорвалась на меня. — Это не было моим намерением, — сказала Ирина, сжимая её руку. — Я хотела упомянуть об этом уже в течение некоторого времени, но затем ты набросилась на меня с этим дерьмом, касательно расстройства пищевого поведения. — Это не дерьмо, — настояла Лиза. — Это правда. — Точно так же, как и то, что я говорю. — Перестань пытаться перевести все стрелки на меня, — проскулила Лиза. — Это не соревнование в том, кто самый испорченный. Ирина удивила её смехом. — В таком случае, это стало бы смертельной битвой. — Знаю, — улыбнулась Лиза вместе с ней. — Но, я имею в виду, что я — твой друг, и я буду сидеть с тобой в ресторанах, пока ты заказываешь курицу снова и снова. Я просто думаю, что тебе стоит подумать об этом. — Почему? — Потому что ты — самый совершенный человек, которого я знаю, но это меня беспокоит. Я просто хочу убедиться, что ты в порядке. Когда Ирина не ответила, она тихо добавила: — Я не пытаюсь заставить тебя что-либо делать. Я просто говорю, что об этом стоит подумать. Ирина выглядела так, будто предпочла бы умереть, но вздохнула. — Если я скажу, что подумаю об этом, ты перестанешь об этом говорить? — На сегодняшний вечер, конечно, — сказала Лиза. — Но не навсегда. Ты не можешь переступить через меня, как поступаешь со всеми остальными. Ирина ухмыльнулась. — Всё не так. — Так, — сказала Лиза, решив стоять на своём. — Просто подумай об этом. Если не для себя или меня, то для Миши. Вероятно, он хотел бы иметь мать, которая не попадёт в реабилитационную клинику в возрасте 40 лет. Это был удар под дых, но он сработал. Она видела, как морщится лоб Иры. — Хорошо, — фыркнула она. — Я подумаю об этом. Но я не собираюсь говорить об этом снова, пока не буду готова, и если ты упомянешь это в следующем месяце, я уволю тебя. — Я даю тебе неделю и не больше, — сказала Лиза, сжимая колено Иры. Ирина усмехнулась, на её лице было выражение холодного отвержения, но её рука скользнула к Эмме и сжала её в ответ. — Хорошо, — ответила она. — Теперь мы можем, наконец, посмотреть телевизор, оставив все разговоры? — Конечно, — сказала Лиза, откидываясь назад с напряжённой грудью. Разговор не прошёл достаточно хорошо с точки зрения любых норм, но, тем не менее, он состоялся. Рука Иры всё ещё сжимала её, и это, вероятно, был лучший результат, на который она могла только надеяться. Ирина схватила пульт и начала листать каналы в поисках Нетфликса. — Я не хочу больше смотреть «Оранжевый — хит сезона». Он всегда заставляет тебя странно нервничать. Лиза улыбнулась, никак не комментируя это. Вместо этого она наклонилась и схватила Ирину за ноги. Ирина не сопротивлялась, когда она закинула их к себе на колени. — Как насчёт того, чтобы начать, наконец, смотреть «Во все тяжкие»? — спросила Ирина, пошевелив пальцами ног, когда Лиза начала массажировать их. — Выбирай, что хочешь, — сказала Лиза. У них были совершенно разные вкусы в телешоу, и она уже осознала, что они никогда ни о чём не договорятся. — До тех пор, пока это не одно из твоих странных японских шоу о войне с субтитрами, я не против. Ирина улыбнулась самой себе, выбрав что-то и откинувшись на спинку дивана. После паузы, она сказала: — Мы снова поговорим о выпивке, когда ты будешь готова. Руки Лизы застыли на её ногах. Она сглотнула. — Ладно. Она ждала, пока Ирина скажет что-то ещё, но, видимо, она закончила на этом. Это было самое странное предварительное предупреждение от того, кто обычно любил давить на человека, пока тот не сдастся. Лиза вернулась к ногам Иры, медленно потирая большими пальцами её ступни. Она почти не смотрела телевизор, когда у неё в руках было нечто более важное, что требовало её полного внимания.