Ради любви или денег |Лиза Ира|

28

Лиза думала, что, вынужденно разбив лагерь в комнате для гостей, она, по крайней мере, будет видеть Иру каждое утро и каждый вечер. На самом деле, в полном дерьме, в котором находилась её жизнь в данный момент, она позволила себе немного помечтать. Они, вероятно, будут пререкаться, пока не сгладят все шероховатости, но ссоры с Ирой всё равно были гораздо более приятными, чем просто разговоры с кем-то другим. И так, когда она изо всех сил пыталась заснуть этой ночью, она позволила себе думать, что, возможно, Вселенная даст ей некоторую слабину.
Оказалось, что она ошибалась. Она проснулась во вторник утром, ожидая, что Ирина будет суетиться на кухне, но она уже ушла. Её кровать была аккуратно заправлена, а на кухонном столе ждала записка: «Позвони Сидни, и он отвезёт тебя на работу». Когда Лиза села в машину, Сидни сообщил ей, что он вернётся позже, чтобы забрать её в любое время, когда ей будет нужно. И поэтому она пришла на работу в специально подобранном платье, которое было определением стиля бизнес-леди, чувствуя себя немного слабой от того, что не ела ужин или завтрак, или, может быть, просто ото всего, что произошло за последние 24 часа. Эльза взглянула на неё и затащила в их любимую подсобку, и всё это просто вылилось наружу. Абсолютно всё. Эльза была менее зла, чем Ирина, хотя и не особо. Но потом она, по крайней мере, обняла её. — Я всегда чувствовала вокруг тебя ауру заключённой, — пробормотала она ей на ухо. Она пыталась рассмешить её, но это не сработало. Все мышцы на лице Лизы затвердели, и единственное выражение, на которое она была способна в тот день, было нахмуренное, которое абсолютно не помогало, чтобы заставить Вайолет выглядеть менее испуганной. Когда Лиза яростно печатала на клавиатуре, один из её глаз всегда был устремлён на её мобильный телефон. Она ждала сообщения, э-мейла, всего, что могло прийти от Иры, но к обеду так ничего и не получила. В конце концов, она взяла телефон и сама позвонила Ире. После полутора гудков её переключили на голосовую почту. Втянув щеки, она положила телефон обратно на блокнот. Потом она подняла глаза и чуть не выпрыгнула из своего грёбаного кресла. — Красивое платье, — сказала Ингрид, присаживаясь на край стола. Её руки были сложены, и она пристально смотрела в лицо Лизе. — Дольче & Габбана, верно? — Ингрид, — ахнула Лиза, положив руку на грудь.— Почему Вы подкрадываетесь ко мне? — Потому что у тебя такое лицо, словно тебе отвесили пощёчину, и я больше не могу на него смотреть. Что с тобой? — Ничего, — сказала Лиза, когда зазвонил её рабочий телефон. Она взяла его, чтобы избежать остальной части разговора, но Ингрид терпеливо ждала на том же месте. Дон из почтового отдела был на линии, услужливо сообщая ей, что еженедельный заказ Ингрид премиального зелёного чая был ошибочно принят за образцы бумаги и поэтому случайно отправлен в их типографию. Лиза не понимала, что она кричит на него, пока пар не поднялся перед её глазами, и когда это произошло, она увидела, что Ингрид всё ещё сидит там, всё ещё наблюдает за ней, задаваясь вопросом, что, чёрт возьми, происходит. — Просто исправь это, — прошипела Лиза. Дон мог лишь заикаться, извиняясь, когда она хлопнула трубкой. — Господи, — сказала Ингрид, выглядя заинтересованной. — Кто украл твоего первенца? — Он потерял Вашу чайную поставку, — сказала Лиза. Обычно это прививало апокалиптическую ярость её начальнице, но прямо тогда она просто посмотрела на Лизу, как будто та была совершенно невменяемой. — Хорошо, и? — спросила Ингрид. — Ты обычно таким образом разговариваешь с ним, когда он теряет посылки? — Обычно он не теряет их, поэтому не могу сказать, — огрызнулась Лиза в ответ, и только через долю секунды она поняла, как говорила со своей начальницей, но было уже слишком поздно. Даже Ингрид находилась в шоке от этого. — Лиза, — предупредительно сказала она. — Помнишь, как я сказала на прошлой неделе, что восхищаюсь этой новой, улучшенной версией тебя? На самом деле, она не говорила этих слов, но Лиза кивнула. — Ну, не думай, что я имела в виду, что ты можешь начать вести себя, как я. В этих коридорах есть место только для одной Ингрид. Лиза вздохнула. — Извините. Просто выдалась тяжелая неделя. — Сегодня только вторник. — И вот насколько всё ужасно, — сказала Лиза. — Мне действительно очень жаль. Я перезвоню Дону и извинюсь. Ингрид хмуро посмотрела на неё, но, в конце концов, кивнула. — Хорошо. Сделай это. Она вскочила со стола и ушла, но Лиза увидела, как она повернулась, чтобы посмотреть на неё, прежде чем она добралась до своего офиса.
Сидни забрал Лизу с работы в тот вечер, как и обещал, но когда она вернулась в квартиру, то обнаружила её пустой. Было странно бродить по дому Иры в одиночестве — не имело значения, что Ирина оставила ей ключ тем утром, или что Тамара отправила ей по электронной почте болезненно подробные инструкции по установке будильника. Она чувствовала себя грабителем, когда подкрадывалась к каждой поверхности, а затем осторожно оттягивала руку назад, как будто беспокоилась о том, что могла запачкать вещи. Она задавалась вопросом, будет ли так всегда, прежде чем напомнила себе, что она здесь ненадолго. Не могло идти и речи о «всегда», пока всё оставалось таким. Она вошла в кухню и обследовала холодильник. Это было характерно для Иры, что она не нашла почти никакой пищи, кроме некоторых печально выглядящих овощей в лотке. Она вздохнула, не желая выходить из квартиры в поисках чего-то получше, и вытащила их все, запекая в духовке, а затем добавляя в суп на двоих. Когда он был почти готов, она снова позвонила Ире, намереваясь спросить, скоро ли она вернётся домой. Звонок остался без ответа, и Лиза пошла есть одна перед телевизором. Она оставила записку Ире, что в холодильнике есть вторая миска, перед тем как лечь спать в комнате для гостей. Было холодно, и она изо всех сил пыталась уснуть, поэтому тут же проснулась, когда Ирина, наконец, вернулась домой в час ночи. Лиза слышала, как она ходила по кухне в течение нескольких минут, прежде чем поднялась наверх, направляясь к своей кровати, не останавливаясь за дверью Лизы. Когда Лиза проснулась на следующее утро, Иры уже не было, как и записки, которую Лиза оставила ей. Суп всё ещё стоял в холодильнике. Тот день прошёл таким же образом: Лиза работала — едва ли — только её нога прыгала вверх и вниз так энергично под её столом, что её Лабутен продолжал постукивать по полу. Она была наполнена такой нервной энергией, что начала работать над очередной партией пресс-релизов, которые «одолжила» у Джессики. Это было бесполезным занятием, так как Ингрид не просила её делать этого, и она этого не хотела, но это заставило Лизу чувствовать себя немного лучше, как будто она всё ещё контролировала хотя бы крошечную часть своей жизни, даже если просто практиковала своё посредственное письмо, а затем собиралась отправить его кому-то другому, кто забрал бы все лавры себе. Она позвонила Ире в обеденное время, надеясь просто узнать, как у неё дела, но вместо этого её ждала бездушная пустота её голосовой почты. В 3 часа дня она отчаялась и позвонила Тамаре, которая взяла трубку, но казалась ещё менее восторженной услышать её, чем обычно. — Мне очень жаль, мисс Андрияненко. Я не знаю, где сейчас Ирина. — Но ты разговаривала с ней сегодня, не так ли? — Я… Я должна идти. Извини. Поговорим позже. А затем она тоже отключилась, оставив Лизу совершенно одну. Она попросила Сидни заехать в продуктовый по дороге домой, и он помог ей отнести несколько пакетов с едой на кухню. Он терпеливо ждал, когда она распакует их, время от времени протягивая ей продукты, чтобы положить в холодильник. Он не сказал ни слова, пока Лиза не спросила его кое о чём.
— Не хочешь остаться на ужин? — выпалила она, когда тишина и неопределённость, наконец, добили её. — Я бы не возражала против компании. С весьма нерешительной улыбкой, которую он подарил ей, она поняла, что Ирина уже говорила с ним: он тоже не должен был возиться с ней. — Боюсь, что не смогу сегодня, мисс Андрияненко, — сказал он. После этого он быстро ушёл и захлопнул за собой дверь. Обычно это был момент, когда Лиза хватала ближайшую бутылку чистого алкоголя и пила, пока её зрение не станет размытым, но вместо этого она ударилась в готовку. Она приготовила огромную партию спагетти, добавив столько красного перца, сколько она осмелилась, потому что думала, что её горящий рот отвлечёт её от онемения во всём теле. Это не сработало, но еда была вкусной, и она оставила другую порцию в холодильнике рядом с несъеденной миской супа. Она спустилась утром так, будто ожидала узнать, приходил ли Санта Клаус. На этот раз, однако, она не была разочарована — паста, которую она сделала, исчезла, и когда Лиза проверила мусорную корзину, внутри был только самый крошечный соскоб пищи. Она назвала это победой, и хотя она не общалась с Ириной три дня, и тишина отдавалась в её сердцебиении, она почувствовала себя немного лучше. Она пошла на работу чуть более энергичным шагом, чем накануне. Возможно, именно из-за этого крошечного триумфа она, наконец, приняла решение попытаться взять свою жизнь под контроль. Она сделала это, подняв трубку, и впервые за 27 лет позвонила в свой банк. Она пробормотала оператору, что не уверена, как это сделать, но она хотела бы договориться о встрече с менеджером банка, чтобы обсудить её дальнейшие шаги. Её поставили на удержание, и наступила долгая, долгая пауза. Её обеденный перерыв начался и закончился, пока она ждала, когда непрекращающаяся музыка, наконец, исчезнет. Как только она решила повесить трубку и начать всё сначала, женщина вернулась на линию. — Извините за задержку. Менеджер банка в данный момент недоступен. Лиза посмотрела на часы на стене офиса. — У вас заняло 40 минут, чтобы выяснить это? — Прошу прощения, мэм. Пожалуйста, попробуйте перезвонить в другой раз. — Послушайте, — сказала Лиза, положив лоб на одну руку. — Мне было, в принципе, нелегко сделать этот звонок. Можете попросить его перезвонить мне сегодня попозже? Это довольно срочно. Последовала ещё одна длинная пауза, и Лиза была уверена, что слышит бормотание на заднем плане. А потом: — Боюсь, это невозможно. Если бы вы могли попробовать позже, было бы здорово.
Остаток недели прошёл по той же схеме: никакой Иры. Звонки без ответа. Игнор со стороны банка, игнор от Тамары. Лиза готовила на двоих, но ложилась спать одна. Желая спросить Иру, нравится ли ей еда, которую она приготовила для неё, но слишком боясь пойти и побеспокоить её, когда та пробиралась в квартиру после полуночи. Лиза наконец-то смирилась с тем, что Ирина собирается покончить с ней. Все признаки были на лицо, и, честно говоря, она чувствовала себя глупо, что не поняла этого до сих пор. Она игнорировала достаточно людей, чтобы знать, как это выглядит, когда кто-то пытается вычеркнуть тебя из своей жизни, и поэтому она смирилась с этим с горьким привкусом во рту. Зная, что это было бесполезно, но не имея другого выбора, она проводила вечера в своём телефоне, просматривая списки квартир и пытаясь не сломаться, когда каждый запрос, который она рассылала, игнорировался. Она приехала домой в пятницу, ожидая того же самое. Она остановилась в магазине, чтобы купить ингредиенты для какого-то претенциозного куриного блюда, которое она увидела в кулинарном блоге в Инстаграм, потому что это было похоже на то, что Ире могло бы понравиться, не слишком ненавидя себя за его потребление. Но, когда она локтем открыла входную дверь и направилась внутрь, она поняла, что что-то изменилось. Она услышала голос и чуть не уронила сумку. Она поспешила на кухню, её обувь скользила по ковру в коридоре, и там она увидела Иру и Мишу, сидящих за обеденным столом. Лиза тяжело дышала, была в таком отчаянии и так рада снова видеть Реджину, что чуть не забыла улыбнуться в ответ 10-летнему мальчику, который сейчас улыбался ей. — Привет, пацан, — сказала она, наконец, придя в себя и пройдя дальше в комнату. Она положила продукты на столешницу, а когда повернулась к столу, поймала оценивающий взгляд Иры на своей заднице. — Привет, — ответил Миша. — Мама сказала, что ты будешь её новой соседкой по комнате? Ну, это было неожиданно. Она взглянула на Иру, чтобы попытаться оценить, какой ответ она должна была дать, но Ирина была занята, глядя на домашнее задание, над которым они работали, прежде чем Лиза прибежала. — Вроде. Совсем ненадолго, — сказала она, подойдя к ним поближе. — Может быть, мы сможем, наконец, устроить ночёвку с макаронами и сыром. — Мы могли бы это сделать сегодня! — Мы не можем сделать этого сегодня, — сказала Ирина, и Миша сразу же умоляюще посмотрел на Лизу. — На самом деле, твоя мама права. Я не знала, что ты будешь здесь, поэтому купила кое-что другое для ужина. Они оба с подозрением посмотрели на неё. Она моргнула. — Что? Я умею готовить. — Я знаю, что ты умеешь, — сказала Ирина. — Это был самый большой шок в моей жизни, когда я пришла домой и увидела суп в прошлый раз. Лиза почувствовала, как покраснела, потому что её волновал вопрос, который она хотела задать всю неделю, но так и не получила возможности. — Ты…? Я имею в виду, ты… — Я поела на работе в понедельник. Я не знала, что ты приготовишь для меня, — ответила Ирина. Она всё ещё не смотрела ей в глаза. — Но я постаралась сохранять аппетит до конца недели, как только поняла, что ты не пытаешься меня отравить. — Она всё ещё может, — заметил Миша, и Лиза нежно сжала его подбородок. — Помолчи, пожалуйста. Я также собиралась приготовить и для тебя, но теперь подумываю оставить тебя голодным. — Нет, нет, — умолял Миша. — Умоляю, я голоден! — Ну, не повезло тебе. Я не кормлю тех, кто грубит. Ирина засмеялась, хотя и пыталась скрыть это. — Что ты планировала приготовить, Лиза? — Курицу с артишоками, — сказала она, возвращаясь к продуктовому пакету и вытаскивая ингредиенты. — Но если у тебя было что-то ещё запланировано, я могу оставить это на завтра. — Какой вкус у артишоков? — подключился Миша. — Трудно объяснить, — сказала Лиза. — Но прежде, чем ты решишь, что они тебе не нравятся, даже не попробовав их, позволь мне сказать, что сверху также будет много моцареллы. Его ухмылка говорила о том, что Лизе удалось его умаслить. Лиза попыталась обменяться взглядом с Ириной — со своего рода любящим изумлением, которое они всегда разделяли к этому странному маленькому мальчику, — но Ирина быстро отвернулась от неё, вернувшись к домашней работе. Лиза оставила их разбираться со своими делами, а сама приступила к готовке, надеясь, что Ирина, в конце концов, придёт и поможет ей, но её ждало разочарование. Её не совсем игнорировали, но было определённое расстояние, которое заставило её грудь напрячься. Она поняла, что почти неделю не чувствовала лёгкого прикосновения пальцев Иры к спине, и ей было стыдно и грустно осознавать, как сильно она по этому скучала.
На протяжении всего ужина Миша взволнованно болтал о том, как здорово, что Лиза будет жить здесь. Лиза и Ирина присоединились к разговору, но общались только через Мишу. Если он замолкал, то и они тоже. Как только ужин закончился, и Миша лёг в постель, Лиза знала, что ей нужно приложить усилия, чтобы преодолеть расстояние между ними. Она была той, кто поставил их в это неудобное положение изначально, так что это было её обязанностью — исправить это. Она просто не знала, как. Ирина спустилась вниз из комнаты Миши и вошла в гостиную. Лиза слонялась в кухне, ожидая, что это то место, куда Ирина отправится дальше, и почувствовала некоторое смущение, когда оказалась перехитрена. Тем не менее, она набралась храбрости и вышла в коридор. Ирина сидела на диване в очках и смотрела в свой телефон. Лиза прислонилась к дверному косяку и наблюдала за ней. — Эй, — сказала она, наконец. Ирина подняла на неё глаза. — И тебе привет, — ответила она. По крайней мере, она улыбнулась. — Ты избегаешь меня, — тихо сказала Лиза. Она прижалась виском к дереву, скрестив руки на груди, надеясь, что будет выглядеть спокойнее, чем она себя чувствовала. Ирина вздохнула и сняла очки. — Не избегаю. Честно. Просто была очень напряжённая неделя. Лиза вошла в комнату. Она не была уверена, должна ли сесть на диван или нет, и она ненавидела это чувство. За последние несколько месяцев она так привыкла к комфорту, который ощущала рядом с Ириной, даже когда та огрызалась на неё или принуждала её флиртовать с богатыми стариками, чтобы попытаться сделать продажу. Сейчас вокруг неё была стена, и Лиза знала, что у неё не было права пытаться прорваться сквозь неё. Но она очень этого хотела. — Прости, — вздохнула она. — Ты, должно быть, устала. — Я выгляжу уставшей? — спросила Ирина, и Лиза с облегчением увидела, что она снова улыбается. Хотя она выглядела уставшей. Если честно, Лиза понятия не имела, всегда ли она возвращалась домой в час ночи, когда её не было здесь, но у неё было мучительное предчувствие, что на этой неделе Ирине было сложнее, чем обычно. Может, она была слишком занята, чтобы отвечать на звонки. — Немного, — сказала Лиза, наконец, садясь. Она жаждала дотянуться и дотронуться до руки Иры, чтобы попытаться установить прежнюю связь между ними, но если бы Ирина отстранилась от неё, она бы не смогла этого вынести. — Я могу что-то для тебя сделать? Ирина слабо улыбнулась. — Нет, но спасибо за заботу. Как прошла твоя неделя? — Это было… Лиза не знала, как на это ответить. Она хотела пожаловаться на то, что её банковский менеджер отказывается говорить с ней, но она не была полностью уверена, что Ирина посочувствует этому. Она хотела поговорить о том, как Ингрид, казалось, потеплела к ней, но она не была уверена, что это было достойно разговора, когда большая часть новой нормальности её начальницы, вероятно, просто возникла из-за того, что ей не на кого было кричать. Больше всего на свете Лиза хотела поговорить о том, что она не могла спать в этой большой холодной кровати наверху одна, потому что она хотела быть с Ириной, но сказать что-то настолько неблагодарное было бы неправильным шагом. Кроме того, если Ирина была истощена, она, вероятно, была рада спать одна. Вместо всего этого, она просто вздохнула. — Всё в порядке. Я волнуюсь за тебя. — Меня? — моргнула Ирина. — Почему? — Я тебя не видела… совсем. И я хотела поговорить с тобой, — пробормотала Лиза. Боже, она знала, что, в конце концов, им нужен был этот разговор, но подбор слов был самой ужасающей вещью, которую она когда-либо делала. — Я хочу извиниться за… — Лиза, — устало перебила Ирина. — Мы не должны делать этого сейчас. — Почему нет? — Потому что уже поздно, и я устала, и тебе на самом деле не за что извиняться. — Но… — начала Лиза. Обычно Ирина бы сказала: «пожалуйста, прекратите извиняться, мисс Андрияненко. Я действительно не смогу этого вынести», но это прозвучало так, как будто она действительно имела это в виду. — Я наговорила много действительно неприятных вещей. — Я тоже. Это не конец света. — И ты позволила мне остаться здесь с тобой, а у меня даже не было возможности поблагодарить… — Лиза, пожалуйста, перестань, — сказала Ирина. Лизу никогда раньше не прерывали так тихо. — Я собираюсь ещё немного поработать, хорошо? — Что? — спросила Лиза. — Сейчас 9:30 вечера пятницы. Ты не можешь сделать перерыв? — Нет, — сказала Ирина, поднимаясь на ноги. — Как я уже сказала: это была напряжённая неделя. Она ушла, и Лиза осталась с чувством, словно её грудная клетка была раздавлена. Но потом, когда Ирина проходила мимо, она положила руку на плечо Лизы и очень нежно сжала его. Лиза хотела опереться на её прикосновение, но Ирина исчезла, и дверь в её кабинет тихо захлопнулась.
Ирина отправилась куда-то в субботу, не сказав Лизе, куда именно, так что Лиза осталась нянчиться с Мишей на весь день. Её первоначальный ужас утих, когда он подошёл к ней через 10 минут после того, как его мать ушла, и спросил: — Теперь, когда она ушла, мы можем сделать вафли? Лиза закатила глаза. — Я сомневаюсь, что у твоей мамы есть вафельница. — Есть! Просто где-то запрятана, потому что она думает, что та может соблазнить её. — Или тебя, — поправила Лиза, и Миша усмехнулся. — Возможно. Так что, мы можем их сделать? Она знала, что Ирина скажет на это предложение, но весь смысл в том, что Иры не было рядом, чтобы остановить её. Лиза и Миша провели следующие полчаса на кухне, покрытые мукой, и громко хихикая, когда они изо всех сил пытались приготовить приличный завтрак. Днём они расположились в спальне Миши, чтобы поработать над одной из его историй. Лиза не долго там находилась, но там было уютно — точная копия комнаты, которую она хотела бы иметь, когда была ребёнком. Стены были окрашены в синий цвет, а к потолку были прилеплены светящиеся в темноте звёзды. Его книжная полка была заставлена больше, чем у Лизы, а в углу стоял маленький письменный стол, где он мог писать и рисовать. Он устроился там, а Лиза сидела со скрещенными ногами на полу рядом с ним. — Довольно милая берлога, пацан. — Что? — спросил он, а затем понял, что она говорила о его спальне. — О, да. Мне нравится. — Мама разрешила тебе её украсить? — Она позволила мне выбрать цвет. Затем она попросила декоратора прийти и покрасить её, — сказал он с лёгким намёком на раздражение. Лиза посмотрела вниз на рисунок мистера Флампа, который сидел на столе, и указала на раскраску. — Учитывая твои способности не вылезать за линии, думаю, что это была хорошая идея. Миша протянул руку и ткнул её. — Не беси меня. Ты должна быть няней. — Няни, как известно, злые, я просто пытаюсь соответствовать, — сказала она, толкая его в ответ. — В любом случае, как у вас с мамой дела? — Нормально, — пожал плечами Миша, но Лиза сразу же заметила, что яд, который он вкладывал в это слово несколько месяцев назад, рассеялся. — С моей точки зрения, ты кажешься счастливее, — рискнула она. — Теперь ты обнимаешь её чаще.
Миша снова пожал плечами. — Наверное. — Миша, тебе не нужно стыдиться того, что тебе нравится твоя мама, — сказала Лиза. — Она очень классная. Это нормально — потеплеть к ней. — Я знаю. Просто… — он катал цветной карандаш по наклонному столу, плотно сжимая губы. В конце концов, он вздохнул. — Я чувствую себя плохо, ведя себя мило с ней, в то время как она обращается так низко с моим отцом. — О, пацан, — сказала Лиза. — Не думаю, что это правда. — Так и есть. Он постоянно так говорит. — Какую гадость она сделала в последний раз по его словам? — У неё возникли проблемы из-за того, что она накормила меня чесночным хлебом, — нервно хихикнул Миша. — Я об этом наслышана. Но это не было низко, не так ли? Тебе понравилось. Мне тоже. — Да, но… — запнулся Миша. Его лоб наморщился. — Что ещё она сделала? — спросила Лиза. — По словам твоего отца. Миша выглядел немного потерянным. — Я многого не понимаю, Лиза, — признался он. Когда он снова заговорил, его голос был не громче шепота, как будто он боялся, что кто-то их услышит: — Всякий раз, когда я упоминаю свою маму, мой отец закатывает глаза и смеётся, говоря: «о, ты имеешь в виду Злую Королеву». Раньше я думал, что это смешно, но теперь… — Не особо, верно? — тихо спросила Андрияненко. — Да. Но он бы не стал говорить о ней ничего плохого, если бы это не было правдой, верно? Он не стал бы мне врать. — Не думаю, что дело во лжи. Слушай, расскажи мне о какой-нибудь знаменитости, кто тебе очень, очень нравится. Миша на мгновение задумался, а затем сказал: — Спанч Боб. Лиза засмеялась. — Мультяшный герой? — Он забавный! — Хорошо, хорошо, пускай, — сказала Лиза, махнув рукой. — Тебе нравится Спанч Боб. Знаешь, кому он не нравится? — Кому? — Мне, — сказала Лиза. Рот Миши раскрылся, и он возмущенно воскликнул. — Терпеть его не могу. Каждый раз, когда я слышу этот плаксивый голосок, я лишаюсь месяца от ожидаемой продолжительности жизни. — Что? — возмутился Миша. — Но, — продолжила Лиза, — от того, что мне он не нравится, ты ведь не перестаёшь находить его забавным? — Нет… — Именно. Это значит, что у нас разные вкусы. Ты ошибаешься, — сказала она, заставляя Мишу уставиться. — А я права. — Нет, я прав. — Ты уверен насчёт этого? — Да! — Тогда твоё мнение о маме тоже должно быть правильным, не думаешь? Миша смотрел на неё, как будто она его провела. — Ты имеешь в виду, что я могу думать, что она милая, даже если мой отец так не считает? — Конечно же. Слушай, твои мама и папа когда-то были влюблены, а потом разлюбили друг друга, и они развелись, и это очень, очень грустно. Но это также означает, что твой отец может быть немного предвзятым. Миша поморщил нос. — Предвзятым? — Это означает, что он относится к ней определённым образом и, вероятно, не передумает. И, может быть, это не его вина; его сердце, вероятно, было разбито, когда они расстались. Но многие пары расстаются, и это не делает всех злыми. Это взрослые дела, и это нечестно, когда твой отец вываливает свой гнев на твою маму на тебя. На мгновение она забеспокоилась, что для десятилетнего ребёнка это было слишком, чтобы понять, но Миша медленно кивнул. — Думаю, в этом есть смысл. Ему также не нравится моя подруга Эйва. — Почему? — Он говорит, что она — воровка. Но я считаю, что она забавная, и она мне нравится. — Ты теперь тусуешься с ворами? — Она украла только одну плитку шоколада всего раз. — Конечно, — фыркнула Лиза. — В любом случае, это хороший пример. Легко думать, что твои родители знают обо всём лучше всех, потому что они взрослые, но иногда… очень, очень редко… они могут быть немного неправы. И такой умный ребёнок, как ты, должен это понимать, когда твой отец обзывает твою маму. Миша кивнул. Она была на удивление убедительной. — Она ведь не злая, верно? — На самом деле, нет, Миша. И ты знаешь, что она любит тебя больше всего на свете. Он снова кивнул. — Может, мне стоит сделать ей открытку. Грудная клетка Лизы напряглась. — Это замечательная идея. Хочешь, чтобы я тебе помогла? — Нет, я хочу сделать её сам, — сказал он, уже хватаясь за стопку цветной бумаги. Что-то острое и тёплое царапало горло Лизы. — Я оставлю тебя, — сказала она, поднимаясь на ноги и нежно взъерошивая его волосы. — Крикни мне, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо? Он кивнул, уже будучи слишком отвлечённым, чтобы ответить. На его лице была решительность, которую она никогда раньше не видела, когда он попытался сложить бумагу идеально пополам. Лиза улыбнулась ему и вышла из комнаты, направляясь вниз по лестнице. Она проверила свой телефон, на случай, если её банковский менеджер решил пойти на работу в субботу и, возможно, наконец, соизволил ответить на её звонки, но её экран был пустым. Она поджала губы, ожидая, когда свет за стеклом исчезнет.