Ради любви или денег |Лиза Ира|

36

Она похудела — это первое, что заметила Лиза. Скулы Иры всегда были достаточно выражены, что можно было заточить нож, но теперь её лицо граничило с впалым. Даже под застёгнутым пальто Лиза могла заметить, что воображаемый вес, который беспокоил её с того самого дня, как только она достигла полового созревания, давно исчез. Лиза так сильно хотела, чтобы она выглядела ужасно, но это было не так. Она была бледнее, чем раньше, и она также выглядела на три дюйма ниже каким-то образом, но её вечно пугающая аура всё ещё парила вокруг неё, как и её насыщенный запах духов. Её руки были засунуты в карманы чёрного пальто, и Лиза знала её достаточно хорошо, чтобы понять, что это потому, что она нервничала.
Лиза, тем временем, была одета в пижаму, а её волосы были собраны в неряшливый пучок, и она была уверена, что у неё было размазано арахисовое масло вокруг рта. Она потерла его тыльной стороной ладони на всякий случай, умоляя сердце перестать так быстро колотиться. — Ирина, — сказала она. Сколько бы она ни думала о ней, она не произносила этого имени довольно долгое время. Странный привкус. — Что ты здесь делаешь? Ирина заглянула через её плечо, оглядывая квартиру почти без мебели и уже задёрнутые шторы. По крайней мере, здесь было тепло, и Лиза избавилась от привычки разбрасывать грязную одежду на полу, но, тем не менее, это было жалкое зрелище. То, как она жила, дало Ире понять, насколько у Лизы шли плохо дела. — Я хотела… — начала Ирина, прежде чем понять, что она всё ещё оглядывает квартиру, и вернуться обратно в реальность. — Я хотела поговорить с тобой. Лиза почувствовала, как раздулись её ноздри. — Ну, спасибо, что позвонила сперва. — Я не думала, что ты захочешь ответить. — Ты права. Я бы не ответила, — сказала Лиза. — Так почему ты всё равно пришла? Разве то, что ты хочешь, имеет значение больше, чем что-либо другое, что ты решила просто появиться, хотя прекрасно знала, что я не буду рада тебя видеть? Когда-то глаза Иры могли вспыхнуть от этого. Теперь же она просто поджала губы. — Нет. Я говорила себе, что не должна, но… Она была слишком робкой, и это уже действовало Лизе на нервы. — Не могла бы ты перейти сразу к делу, пожалуйста? — Можно мне войти? — Нет, — категорически сказала Лиза. — К счастью, мне больше не нужно делать то, что ты хочешь. Так что если тебе есть что сказать, скажи это с порога. И потом можешь идти. Из всех случаев, когда Лиза представляла себе этот сценарий в своей голове (а их было много), её голос никогда не звучал так холодно. Обычно Ирина появлялась у её двери, и Лиза просто захлопывала её перед её лицом, хотя было много случаев, когда Ирина падала на пол, умоляя о прощении, проклиная своё правило «никаких извинений». В этих сценариях Лиза обычно прощала её, потому что в этом мире воображаемого примирения Лиза была взрослым и благоразумным человеком, а не Ирина. Иногда Лиза воображала другие вещи. Когда было действительно поздно — достаточно поздно, чтобы небо превратилось из чёрного в тёмно-синее, а её глаза зудели от истощения, — она представляла, что Ирина вообще ничего не говорит. Вместо этого она просто прижимала Лизу к двери и целовала её достаточно страстно, чтобы сказать ей всё, что она не была достаточно смелой, чтобы произнести вслух. Всякий раз, когда Лиза представляла это, её рука скользила вниз под одеяла и забиралась в трусики, и она корчилась под покрывалом с именем Иры на устах. Когда она кончала, это никогда не удовлетворяло её. Казалось, это, напротив, полностью её опустошало. Никогда ни в одном из этих сценариев Ирина не выглядела такой неуверенной в себе. Затем она облизала губы. На них не было помады. — Пожалуйста, Лиза. Я просто хочу поговорить. Лиза прохрипела, закатив глаза, и, как бы она себя за это ни ненавидела, она поняла, что делает шаг назад. Она никогда не могла сопротивляться Ире, когда её голос становился таким мягким. Ирина прошла мимо и вошла в гостиную. Её взгляд остановился на французском документальном фильме, который шёл по Нетфликсу, и Лиза бросилась его приостанавливать. — Я его не включала, — сказала она слишком быстро. — Он включился… автоматически. — Конечно, — кивнула Ирина. — Хочешь чего-нибудь выпить или…? — спросила Лиза, хотя понятия не имела, почему она предлагает. Ирина покачала головой. — Не нужно. Спасибо. Лиза уже получила «пожалуйста» и «спасибо» от неё, что должно было означать, что что-то всерьёз было не так. Она жестом попросила Иру сесть, прежде чем помчалась на кухню, чтобы убрать арахисовое масло. После быстрой проверки своего отражения в блестящей поверхности тостера Лиза глубоко вздохнула, чтобы ослабить напряжение в лёгких, и вернулась в гостиную. Ирина сидела на краю дивана неподвижно, всё ещё одетая в пальто. — Итак, — сказала Лиза, подходя к ней, и села как можно дальше на другой конец дивана. — Ты хочешь поговорить со мной. — Да, — подтвердила Ирина. Её колени подпрыгивали. — Ты выглядишь… хорошо. Это была вопиющая ложь, положившая конец всей лжи. Кожа Лизы приобрела мутный оттенок серого, как будто она не подвергалась воздействию солнечного света с прошлого месяца, и она едва ли ела что-либо, кроме её ночных набегов на арахисовое масло, с тех пор как она вышла из квартиры Иры четыре недели назад. Она не смотрела в зеркало, когда вылезала из душа, но иногда она не могла не обратить внимание на остроту своих ключиц и лопаток. — Спасибо, — сказала она вслух. Когда Ирина не продолжила, она спросила: — Это всё, что ты хотела сказать? — Нет. Лиза, я… — замолчала Ирина, и её колебания заставили что-то внутри Лизы щёлкнуть. — Ирина. Сегодня вечер пятницы, а ты пришла сюда, желая чего-то от меня, — сказала она. — Не могла бы ты перейти уже к делу? Взгляд Иры был странным. Было похоже на смесь запугивания и разочарования, и это не устраивало её. — Я пытаюсь. Мне просто нужно немного… — Тебе всегда что-то нужно. Я устала быть тем, кто даёт тебе что-то, — сказала Лиза. — Говори, что пришла сказать, или уходи. Мне всё равно. Ирина посмотрела на неё с такой грустью на лице, что Лиза почувствовала, как её почерневшее сердце треснуло. — Всё равно? — Да, — ответила Лиза так твёрдо, как только могла. — Всё равно. Подбородок Иры дрожал, что обычно полностью разрушало решимость Лизы, но не сегодня. Сегодня она была уставшей, раздражённой и с разбитым сердцем, и поэтому она скрестила руки на груди и стала ждать. В конце концов, Ирина выпрямилась и сказала: — Мне нужно поговорить с тобой кое о чём. — Да, я это уже поняла. — Мне хотелось спросить… мне хотелось спросить, как у тебя дела. — О, чертовски захватывающе, — огрызнулась Лиза. — Оглянись вокруг, Ирина. Ты смотришь на того, кто живёт жизнью своей мечты. — Я имею в виду, как у тебя дела с… — С тех пор, как ты выгнала меня из своей квартиры, и я думала, что больше никогда тебя не увижу? — Лиза, — немного ужесточила тон Ирина и наконец-то приобрела свой голос. — Ты можешь перестать быть такой сложной хотя бы в течение пяти минут и позволить мне сказать? — Нет, на самом деле, не могу. Потому что в последний раз, когда я тебя видела, ты сказала мне, цитирую, что я слишком привязалась, и мне пора уходить. Ты бросила меня худшим способом, чем кто-либо другой, и да, я учитываю то время, когда мои родители бросили меня на обочине. Так что извини, если я не очень рада тебя видеть. Её сердце бешено колотилось, и это было потому, что она никогда не была особо хороша во лжи. Она была счастлива снова увидеть Иру — каждая клеточка её тела отчаянно скучала по ней, и даже сейчас, даже несмотря на то, как сильно ей было больно, было действительно трудно не подползти к ней на диване, не зарыться головой в её колени и просто не отоспаться от некоторой боли.
Ира, по крайней мере, выглядела слегка раскаявшейся. — Я знаю. Я не должна была этого говорить. — Потому, что это было неправдой, или потому, что это было действительно подло, когда я была и без того так близка к дну, настолько это физически возможно для кого-либо? — И то, и другое, — неловко сказала Ирина. — Ничто из этого не было достойным поступком. Ты должна знать, что я не хотела, чтобы всё так обернулось. Лиза была удивлена тем, как быстро ярость расцвела внутри неё. Казалось, что кто-то включил газ, а затем бросил зажжённую спичку в направлении её груди. — На самом деле, я этого не знаю, — выплюнула она. — Потому что ты разбила мне сердце 15 раз за две недели, а потом сказала уйти и никогда не возвращаться. Ты не позвонила и не дала мне знать, что сожалеешь или даже просто думаешь обо мне. Ты только купила мне эту квартиру, а потом выставила меня за дверь, оставив справляться со всем самостоятельно. — Лиза… — Нет, — прервала её Лиза. Она потерла рукой своё лицо. — Знаешь, что? Тебе нужно уйти. Не думаю, что хочу слышать что-либо из этого. — Что? — запнулась Ирина. — Почему? — Потому что ты не можешь прийти сюда после месяца молчания и попытаться загладить свою вину. Это так не работает. У меня не всё хорошо, но мне становится лучше, и если ты пробудешь здесь ещё немного времени, я начну убеждать себя в том, что ты изменилась. — А что, если я изменилась? — спросила Ирина. Лиза лишь усмехнулась. — Это не кажется мне возможным. — Лиза… — Ты должна уйти, — сказала Лиза, вставая и направляясь к двери. — Я не хочу этого слышать. — Лиза… — Уходи, Ирина. Она услышала сзади резкий вздох, а затем Ирина выпалила: — Прости меня. Лиза остановилась на полпути. Она ещё даже не добралась до двери. Она знала, что её голос будет дрожать, но заставила себя спросить: — Что ты сказала? — Я попросила прощения, — сказала Ирина. Когда Лиза повернулась, чтобы посмотреть на неё, она не могла поверить, насколько крошечной та выглядела. — Ты… — начала Лиза, качая головой. — Ты не извиняешься. — Нет. — Никогда. — Никогда. — Тогда почему…? — Потому что я многим тебе обязана. Я обошлась с тобой ужасно, и ты заслуживаешь лучшего, и я сожалею обо всём этом. Я знаю, ты не хочешь меня видеть, но я должна была прийти сюда и сказать тебе это. — Но… — пробормотала Лиза. Она никогда в своей жизни не была так растеряна. Она даже не могла закончить предложение и вместо этого просто подошла к дивану. — Я была идиоткой, — сказала Ирина, когда Лиза села. Она кусала губу между каждым предложением, и Лиза могла видеть по слабым отметинам, что она делала это часто в последнее время. — И ты оказалась права. — В чём? — Во всём, к моему раздражению, — сказала Ирина. Она попыталась улыбнуться, но Лиза не ответила взаимностью. — Мне было… страшно. Очень страшно. Мне было комфортно, когда ты появилась в моей жизни, и я была так счастлива, что ты рядом, но внезапно я осознала, что так не может продолжаться дальше. Я слишком привязалась к тебе, и было легче оттолкнуть тебя, чем ждать, пока ты решишь через несколько месяцев, что больше не хочешь быть со мной. Лиза моргнула, глядя на неё. — Это так чертовски эгоистично. — Я знаю, — сказала Ирина трескающимся голосом. — У меня всегда были проблемы с этим. — И что? Хочешь сказать, что сожалеешь, что сказала мне уйти? — Да. Я… послушай. Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой. Знаешь, что я закрываюсь, когда чувствую себя слишком уязвимой. — Я уже говорила тебе об этом. И ты сказала мне, что я ошибаюсь, — горько припомнила Лиза. — Потому что я ненавидела тебя за то, что ты так хорошо меня знаешь, и я ненавидела себя за то, что ты так хорошо меня знаешь. — И почему тебе было так трудно просто признать это изначально? — спросила Лиза. — Вместо того, чтобы вести себя так, как будто я сделала что-то не так, и сказать мне, что я злоупотребила гостеприимством, почему ты просто не попыталась быть честной и не сказала мне, что боишься? Ирина скрипела зубами, и было очевидно, что даже сейчас, идея признать что-то, что заставило бы её выглядеть такой слабой, вынуждала её свернуться калачиком и умереть. — Ты знаешь, почему. — Да, потому что ты — эмоциональная калека, но почему-то ты решила, что одиночество лучше, чем быть привязанной к кому-то, — сказала Лиза, закатывая глаза. — Но, тем не менее, наконец-то ты признала это. — Потому что я скучаю по тебе, — тихо сказала Ирина. — Я думала, что, как только ты уйдёшь, я просто забуду о тебе и вернусь к тому, какой я была раньше. Но ты запала мне в душу, а этого никогда не случалось прежде. Я не переставала думать о тебе с того дня, как ты ушла. Лиза ждала целый месяц, чтобы услышать эти слова, но вместо того, чтобы заставить её чувствовать себя лучше, они только вынудили её гнев запузыриться вновь. — Я виделась с Ринатом, — выпалила она, и то, как Ирина отстранилась, было первым, что облегчило боль в её груди за целый месяц. — Ты… виделась? — Да. Неделю назад. Мы выпивали и танцевали, и нам было очень весело вместе. Она упустила несколько ключевых деталей, но только потому, что хотела быть жестокой. Она хотела причинить Ире такую же боль, какую она причинила ей. За исключением того, что небольшое скопление слёз в глазах Иры заставило её чувствовать себя намного хуже. Она с комом в горле наблюдала, как Ирина отвернулась от неё, моргая. — Значит… вы снова вместе? — Это тебя вообще касается? — Нет. Но ты не можешь винить меня за этот вопрос. Лиза вздохнула. — Нет, мы не встречаемся. Мне было грустно, и я вела себя глупо, потому что мне нужно было, чтобы кто-то отвлёк меня. Ирина кивнула самой себе. — Могу понять. Шок пронзил грудь Лизы, как удар молнии, и ей немного захотелось заплакать. — У тебя…? — Нет, — сказала Ирина. — Больше никого не было. — Что ты делала с тех пор, как я ушла? — В основном работала, — ответила Ирина. — И проводила время с Мишей. — Как у него дела? — спросила Лиза, и они обе услышали, как её голос слегка смягчился. — Всё хорошо. Он скучает по тебе, но он достаточно взрослый, чтобы всё понять. Он приходит каждые выходные и всегда просит меня сделать вместе с ним чесночный хлеб. Лиза улыбнулась вопреки самой себе. — Он очень хороший мальчик. — Так и есть. Я очень благодарна, что он вернулся в мою жизнь, — сказала Ирина, глубоко вздохнув. — Лиза… я в долгу перед тобой, но я так плохо с тобой обращалась. Извинения давно нужно было принести. — Ты мне ничего не должна, — сказала Лиза, потому что это правда. Конечно, Ирина разбила ей сердце и заставила её чувствовать себя бесполезной, но многие люди делали это. Ирина также расплатилась со всеми её долгами, купила ей квартиру и впервые в жизни проявила настоящую, безусловную доброту. Она также могла бы показать ей, что такое настоящая любовь, хотя она так и не призналась в своих чувствах. — Но мне было бы интересно услышать, почему извинения пришли только сейчас. — Что ты имеешь в виду? — Прошёл месяц, — сказала Лиза. — Что вдруг заставило тебя понять, что тебе нужно извиниться?
Странное выражение появилось на лице Иры. Это выглядело так, будто в нём закрался некий намёк на веселье. — Если честно, это связано с Мишей, — сказала она и сделала паузу. — Ну, это и тот факт, что я виделась с Робином снова впервые за долгое время. Горячая, липкая ревность подкралась к конечностям Лизы, когда она спросила: — О? — Он сказал, что вы встречались перед Рождеством. Когда я сказала ему, что мы расстались, он сообщил мне, что ты угрожала кастрировать его, если он когда-нибудь скажет хоть одно плохое слово про меня. Лиза не хотела улыбаться, но ничего не могла с собой поделать. — Я до сих пор поддерживаю эту позицию. Ирина улыбнулась в ответ. Её улыбка была осторожной и мягкой. — И я очень благодарна тебе за это. Он был не особо счастлив, стоит заметить, но я перестала так сильно беспокоиться об этом. Когда Лиза не ответила, Ирина потянулась к сумочке и вытащила листок бумаги. Когда она передала его, Лиза мельком увидела явный почерк Миши. — Что это? — Это творческое письмо, которое Миша должен был написать в школе, — объяснила Ирина. — Тема была «дом». Лиза развернула листок и заметила рисунки животных, которые не имели никакого отношения к рассматриваемой теме. Она рассмеялась через нос. — Типичный Миша. Ирина лишь улыбнулась в ответ, поэтому Лиза скрестила ноги и начала читать.       
У меня два дома, потому что мама и папа развелись. В квартире моего отца есть бассейн в подвале, что очень круто, и мне больше нравилось там жить. Но теперь мне больше нравится дом моей мамы, и когда кто-то спрашивает меня, где мой дом, я думаю о нём. — О, — вздохнула Лиза. — Продолжай, — сказала Ирина. Это был своего рода нежный приказ, к которому Лиза так привыкла за последний год, и она выполнила его, не задумываясь об этом.       
Какое-то время я не особо общался с мамой, но теперь я её очень люблю. Она заставляет меня смеяться и рассказывает мне истории всё время, и когда я спрашиваю её, можем ли мы пойти в зоопарк, она обычно говорит «да». Я сожалею, что был груб с ней раньше, но она говорит, что прощает меня, потому что это то, что ты делаешь, когда любишь кого-то.       
Подруга моей мамы, Лиза, тоже жила в нашем доме. Она была действительно милой. Она сказала мне, что мама много говорит обо мне, когда меня нет рядом, и что она скучает по мне всё время и хочет, чтобы я всегда жил с ней, но она действительно хороша в своей работе коллекционера произведений искусства, и она не может отказаться от этого. Лиза также сказала мне, что моя мама не хочет забирать меня у отца, и это заставило меня понять, что моя мама — хороший человек, потому что мой отец иногда пытается забрать меня у мамы. Когда я в его доме, я скучаю по маме, но мне не позволено говорить о ней. А когда я в мамином доме и скучаю по папе, я могу говорить о нём, когда захочу, пока говорю что-то хорошее.       
Лиза больше не живёт с нами, и я скучаю по ней, и думаю, что моя мама тоже. Она больше не так счастлива. Мне нравится проводить время с ней, но иногда мне хочется, чтобы Лиза вернулась, потому что мама больше смеялась, когда она была с нами. Мне показалось, что у нас снова нормальная семья, и я скучаю по этому.       
Я люблю свой дом, потому что моя мама всегда рядом, чтобы обнять меня и сказать, что любит меня. Лиза помогала мне писать, но теперь её нет, и мы с мамой делаем это вместе. Она не так хороша в этом, и она не может придумать забавные имена для персонажей, как это делала Лиза, но мне нравится заниматься этим с ней. Она всегда говорит мне, что гордится мной, и это заставляет меня чувствовать себя счастливым.       
Я всегда чувствую себя так, когда я с ней, и поэтому я считаю, что мой дом не место, а человек. Моя мама — мой дом, и она всегда им была, даже когда я не хотел этого. Лиза сглотнула. Там стояло три золотые звезды в нижней части страницы, и «молодец!» было написано красной ручкой. — Значит ли это, что ты здесь только потому, что хочешь, чтобы я помогла Мише придумать имена персонажам? Ирина засмеялась. Она взяла листок и аккуратно положила его в сумочку. — Нет, — сказала она и вздохнула, наконец, сказав то, что пыталась выдавить из себя с тех пор, как подошла к двери: — Я здесь, потому что скучаю по тебе. Я хочу, чтобы ты вернулась. Всё это время, пока она сидела там, Лиза наполовину ожидала и наполовину боялась этого конкретного предложения. Она закрыла глаза. — Ирина. Не надо. — Я серьёзно. Прости, мне правда жаль, и я скучаю по тебе каждый день. Я была идиоткой, и я не должна была так с тобой обращаться, и я просто надеюсь, что ты сможешь простить меня, чтобы мы могли начать всё сначала. Она говорила быстро, как будто это была единственная возможность, когда она была достаточно смелой, чтобы произнести эти слова, и она не хотела, чтобы закончилось время. Лиза не открывала глаз, потому что не могла смотреть на неё, когда она была такой искренней. — Это несправедливо, — тихо сказала она. — Ты не можешь причинить мне боль, а потом приползти, ожидая прощения. Не тогда, когда я начала двигаться дальше. — Ты двигаешься дальше? — спросила Ирина, и Лиза, наконец, взглянула на неё. — Пока нет, — сказала она. — Но я старалась изо всех сил. — Лиза, я сделаю всё, что угодно. Я говорю серьёзно, — сказала Ирина, её слова стали вылетать ещё быстрее. — Всё, что ты захочешь. Если ты хочешь остаться здесь и начать встречаться снова, я согласна. Если ты хочешь переехать ко мне и притвориться, будто ничего не случилось, я и на это согласна. Я просто… мне так грустно, и я скучаю по тебе, и я прочитала, что написал Миша, и это заставило меня понять, какой я была глупой. Мы были так счастливы, и всё было просто, а затем я взяла и усложнила всё, потому что так привыкла не иметь никого, не нуждаться ни в ком, что было на самом деле чушью собачьей. Я сознательно закрылась много лет назад, потому что так было легче, чем когда тебя отвергают снова: сначала моя мать решила, что не любит меня, потом муж, потом сын, и так я погрузилась в работу и делала вид, мол, ладно, если я никому не нужна, то и мне тоже никто не нужен. Только ты была мне нужна, и когда я поняла это, я не смогла с этим справиться. Трудно нуждаться в ком-то, когда ты так долго говоришь всем, что тебе хорошо самой по себе. Лизе было знакомо это чувство слишком хорошо, но она отказывалась сопереживать ей. — И ты хочешь, чтобы я вернулась, — плоско констатировала она. — Да, хочу. — Вот так просто. — Ну, не… — А что произойдёт, когда пройдёт ещё полгода, и ты снова испугаешься? — спросила Лиза. — Ты выгонишь меня снова, а потом вернёшь, когда успокоишься? — Этого больше не повторится, — твёрдо сказала Ирина. — Ты не можешь этого обещать, Ирина. Люди расстаются. — Я знаю. Но я не должна была расставаться с тобой, — голос Иры внезапно стал пронзительным, и Лиза поняла, что всё идёт не так, как она планировала. Ситуация вышла из-под контроля, и Ирина быстро начала осознавать, что Лиза всё ещё может ответить отказом. — Я на самом деле готова на всё, что ты пожелаешь. Если ты хочешь больше денег или… или другой контракт, который…
— Притормози, — прервала её Лиза, поднимая одну руку. — Подожди. Ты серьёзно думаешь, что деньгами сможешь вернуть меня в свою жизнь? Ирина выглядела по-настоящему смущённой, когда сказала: — …нет? — Ирина, ради всего святого! — выпалила Лиза. Она никогда в жизни так сильно не хотела кого-то задушить. — Дело не в твоих деньгах! Я говорила тебе, что люблю тебя, и я не делала этого, потому что надеялась, что за это получу сумочки от Марка Джейкобса. Мне плевать, насколько ты богата. Завтра ты можешь обанкротиться, а я всё равно буду любить тебя. Но я уверена, чёрт возьми, что больше не буду подписывать никаких контрактов. В тот момент всё и пошло наперекосяк. — Но… мне это было нужно, — тихо сказала Ирина. — Я бы не впустила тебя в свою жизнь, если бы ты не подписала его. Это предоставило нам безопасность. — Потому что ты знала, что можешь избавиться от меня в любой момент, если захочешь? Она ожидала, что Ирина будет отрицать это, но та не стала. — Да, — ответила она. — Я говорила тебе с самого первого дня, что мне не нравятся отношения. Я была замужем восемь лет, и когда это закончилось, я поняла, что мой муж не любил меня так же сильно, как я его, с самого начала. Ему нравились мои деньги, и ему нравились все те вещи, которые он мог получить, притворяясь, что он любит меня. Когда ты подписала контракт, это означало, что у нас не возникнет этой проблемы, и это единственная причина, по которой я позволила тебе войти в свою жизнь. И я не жалею об этом, — добавила она, прежде чем Лиза успела запротестовать. — Я не жалею ни секунды. Но я всё равно была напугана в тот день, когда проснулась и поняла, что ты познакомилась с моим сыном, ты познакомилась с моей матерью, и ты увидела каждую крошечную, уродливую часть меня, которую я когда-либо ненавидела. Ты сказала мне сходить к психотерапевту по поводу моих проблем с едой, а я даже не попыталась уничтожить тебя, как бы сделала, если бы кто-то другой предложил мне это, и это потому, что я доверяла тебе и заботилась о тебе. И когда я поняла это, я испугалась, и мне пришлось положить этому конец. — Но почему ты просто не сказала мне это? — тихо спросила Лиза. — Мы могли бы поговорить об этом. Мы могли бы справиться с этим вместе. — Я не очень хороша в выражении своих чувств, — призналась Ирина, и Лиза в воспоминаниях перенеслась обратно в постель, когда она пыталась сказать ей, что любит её. Вместо того, чтобы выслушать, Ирина прервала разговор таким образом, чтобы Лиза никогда не набралась достаточно смелости, чтобы сказать это снова. — Я привыкла закрываться и отталкивать других людей, и я думала, что это сработает и с тобой, пока не поняла, что именно так я почти потеряла своего сына. Ты вернула его мне, но вместо этого я лишилась тебя. — Ты не лишилась меня, — сказала Лиза. — Ты сказала мне, чтобы я ушла. Это другое. — Я знаю. Знаю, — вздохнула Ирина, и Лиза поняла, что ей очень хочется протянуть руку и дотронуться до неё. — Я должна была поговорить с тобой об этом, но тогда ты бы увидела меня ещё больше уязвимой. Я не могла этого допустить. Если бы я впустила тебя глубже, было бы ещё больнее, когда ты решила бы уйти. Лиза вздохнула. — Помнишь, как я всегда называла тебя манипуляторшей, а ты любила принимать это за комплимент? Ирина сглотнула. Её глаза были большими, широкими и тёмными. — Да? — Поэтому это не так, — сказала Лиза. — Ты не можешь заставить других людей втиснуться в рамки, которые ты создала, потому что так проще, нежели признать свои собственные чувства. Ты не можешь разбить мне сердце, чтобы защитить своё. — За исключением того, что моё сердце тоже разбилось, — тихо призналась Ирина. — Если это имеет значение. — Не имеет. Это делает тебя ещё глупее. — Но сейчас я пытаюсь начать всё с чистого листа. И я дам тебе всё, что ты захочешь, я серьёзно. Только скажи, и ты получишь это. — Ты не понимаешь этого, не так ли? — простонала Лиза. Вопреки здравому смыслу, она наклонилась вперёд и взяла Иру за руку. Она была поражена тем, как отчаянно Ирина вцепилась в её руку в ответ. — Мне ничего от тебя не нужно. Я просто хочу тебя. И если я не могу получить тебя бесплатно, тогда я не хочу тебя вообще. — Ты получила меня бесплатно! — запротестовала Ирина, но Лиза покачала головой. — Нет, это не так. Твоя мать предупреждала тебя не встречаться с кем-то, кому ты нужна только из-за денег, и только когда она это сказала, я поняла, что это именно то, что ты думаешь обо мне. Ты уже проходила через это однажды, и теперь ты думаешь, что никто не сможет полюбить тебя за что-то ещё. Так что ты бросила меня, а потом купила мне квартиру, чтобы попытаться всё исправить, и ты знала, что я не смогу сказать «нет», потому что это был буквально выбор между этим и бездомностью. Ты расплатилась с моими долгами, и это самое большое, что кто-либо в мире когда-либо делал для меня, но я всегда буду должна тебе за это, что бы ты ни говорила. Твои деньги висят над нами, и хотя, конечно же, мне это нравится, но думаю, что это тебя не оправдывает. Есть причина, по которой твоим первым желанием было предложить мне новый контракт. — Но… что я могу сделать? У меня всегда будут деньги, если не случится чего-то ужасного, и я не могу не заботиться об этом. — Я знаю. Я не говорю, что ты не должна этого делать. Я говорю, что ты должна перестать думать о худшем, включая себя, и ты должна верить, что кто-то может полюбить тебя и без этого. — Ты бы не стала встречаться со мной, если бы не мои деньги. — Нет, стала бы, — отрезала Лиза. — В первый раз, когда ты позвала меня в свою галерею, ты предложила эту договоренность, и я спросила, почему мы не можем просто встречаться, как нормальные люди. Мне не нужен был контракт или зарплата. Конечно, я согласилась, потому что знала, что деньги мне помогут, но я не поэтому согласилась. Я сделала это, потому что влюбилась в тебя в первый же день, и я готова была на всё, чтобы иметь возможность увидеть тебя снова. — Но ты никогда не говорила… — Нет, говорила, — перебила её Лиза. — Я рассказала тебе всё это, но ты просто предположила, что я лгу. У тебя совершенно извращённое представление о себе, когда ты думаешь, что никто не сможет полюбить тебя, потому что ты такая злая и толстая, по-видимому, даже несмотря на то, что ты весишь 45 кг от силы, и поэтому ты оттолкнула меня. Ты думаешь, что ты холодная и бессердечная, и тебе не нужно ничего и никто, и именно поэтому я не могу вернуться к тебе. Потому что у меня нет причин полагать, что всё изменится. Ирина резко дёрнула головой. — Что? Ты не вернёшься ко мне? — Нет, Ирина. Я не вернусь. — Почему? Лиза прохрипела, вырывая свою руку из руки Иры. — Я только что объяснила всё тебе. Потому что мы снова сойдёмся, я снова устроюсь поудобнее, а потом через два-три-семь месяцев ты запаникуешь и снова выставишь меня за дверь. — Не выставлю! — Да перестань. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой. Именно так всё и будет. В глазах Иры что-то замерцало, и Лиза заставила себя не ослабевать при виде этого. — Лиза… — тихо сказала она. Она выглядела такой маленькой. — Пожалуйста. Мне потребовалось так много сил, чтобы прийти сюда. — Я знаю, — сказала Лиза. — И я очень благодарна за то, что ты извинилась. Это много для меня значит. Но ты причинила мне боль, и я уверена, что ты причинишь мне боль снова, если я прощу тебя сейчас. Я не уверена, что ты способна быть с кем-то по-настоящему, пока не исправишь все свои проблемы, которые у тебя есть. — У меня нет никаких проблем, — сказала Ирина, но её голосу не хватало привычной резкости. Лизе не хватило сил перечислить все проблемы Иры: она ненавидела себя. Она неправильно питалась и наказывала себя всякий раз, когда это делала. Она закрывалась и окостеневала, а потом не понимала, почему никто не хочет с ней связываться. Затем, когда кто-то всё же сближался с ней, первое, что она сделала, — это говорила ему уйти. Кроме того, сама Лиза не была подарком. Два сломленных человека не могли магическим образом починить друг друга только потому, что их зазубренные края почти совпадали. — Ты любишь меня, Ира? — спросила Лиза. Ирина моргнула, отстранившись на полдюйма назад, как будто ей нужно было больше пространства, чтобы ответить на этот вопрос. — Я… — Любишь ли ты меня? — категорически повторила Лиза. Она знала ответ, она знала его уже некоторое время. Даже когда Ирина холодно посмотрела на неё в коридоре и сказала, чтобы она уходила, она знала, каков ответ на самом деле. Она также знала, каким будет ответ сейчас. — Я… — начала Ирина, посматривая на дверь. Когда она открыла рот, грудь Иры задрожала. Но Ирина просто встряхнулась, смахнув пыль с тех же старых проблем и затянув их вокруг своего тела, как доспехи. — Я не могу этого сказать, Лиза. — Ты не могла сказать «прости» ещё 10 минут назад, — подметила Лиза. — Но я всё равно знаю, что ты любишь меня. — Тогда зачем тебе это слышать? — отчаянно спросила Ирина. Со вздохом Лиза потянулась, чтобы сжать её руку в последний раз. — Потому что мне нужно знать, что ты изменилась. Но я не уверена, что это так. — Но… — Я люблю тебя, — тихо сказала Лиза, слова трещали в её груди. — И думаю, что всегда буду любить. Но тебе нужно уйти. — Что? Почему? — Потому что ты причинила мне боль, и мне нужно время, чтобы залечить раны. Тебе тоже. Ирина смотрела на неё так, как будто она только что отняла у неё весь мир. — Лиза, пожалуйста. Будь благоразумна. Было так легко протянуть руки и обнять её, и согласиться на это. Каждая частичка Лизы хотела этого. — Но это именно то, что мне нужно от тебя, — мягко сказала Лиза. — Пожалуйста, Ирина. Мне нужно, чтобы ты ушла, прежде чем убедишь меня сделать то, о чём я пожалею. И после того, как она открыла и закрыла рот ещё четыре раза, отчаянно пытаясь придумать слова, которые убедили бы Лизу вернуться к ней, Ирина встала. Она прижала сумочку к животу и кивнула. Она могла сказать три слова, которые всё исправили бы. Но сердце Иры находилось в страхе и было травмировано, поэтому она не осмелилась сказать их. Может быть, она никогда не сможет этого сделать. — Береги себя, — сказала она вместо этого. — Ты тоже. А затем Ирина ушла, и за ней захлопнулась дверь. Лиза осталась сидеть на диване со скрещенными ногами и покалывающей рукой, к которой прикасалась Ирина.