Беспечные мотыльки

37

Нэнси попросил его закрыть глаза, когда Тони устроил для него краткую экскурсию по «памятным местам своего детства» и совместно отрочества. Тони примерно представлял, что его ожидает, когда отнял ладони от лица, но все равно не смог сдержать восхищенного полустона-полувздоха, когда увидел в полумраке комнаты Нэнси, облаченного в облегающее, искрящееся темно-синее платье.

– Я хотел надеть его в ночь, когда старый год сменяется новым. – Признался Нэнси, проведя руками по своим бедрам, сам еще не привыкший к новому наряду. – Но потом подумал, что тебе, наверное, хотелось бы увидеть кого-то вроде меня в своей комнате, когда ты был шальным и проблемным подростком.

– Да я, если честно, себе тогда и представить не мог, с какой красотой меня может свести жизнь. – Выдохнул Тони, все еще оглядывая Нэнси. – Ты... Натан, ты просто восхитителен. Я уже не уверен, человек ли ты вообще.

– Да? – Руки Нэнси заскользили по плечам Тони, когда он придвинулся ближе к нему, чтобы обнять и почувствовать тепло его тела сквозь стелющийся материал платья. – Тут Вы меня подловили, мистер. Должна открыть тебе тайну. – Нэнси дотронулся губами до виска Тони. – Тайну, которую я ношу в себе с самого детства.

– Что за тайна? – Тони водил руками по плечам, спине, бедрам, груди – по самым изысканным частям тела, до которых он когда-либо смел дотрагиваться.

– Но только обещай, что никому не расскажешь. – Нэнси улыбнулся, проведя рукой по волосам Тони.

Тот кивнул.

– Торжественно клянусь.

– Чем клянешься?

Тони пожал плечами.

– Рождеством. Годится?

– Самым настоящим и сокровенным волшебством этой ночи?

– Пожалуй, да.

Нэнси прыснул, спрятав лицо на груди Тони. Они постояли так, припав друг к другу наподобие растений, которые не выживут, если окажутся одни. Потом начали медленно двигаться, следуя музыке, которая играет только в ушах влюбленных.

– Я не человек. – Сказал Нэнси, опустив ресницы. – Я – твой ангел-хранитель. Прилетел к тебе с неба, чтобы ты не натворил здесь глупостей. Смотрел-смотрел на тебя с облака там вверху, а потом сжалился и решил, что со мной тебе будет жить гораздо легче, чем с другими. Вот так.