Беспечные мотыльки

43

Тони открыл глаза под трезвон телефона. Над головой качнулся потолок его сумрачной квартиры. Запинаясь о скомканные на полу вещи и пустые бутылки из-под виски, пива, вина и всего, что может гореть, он добрел до туалета. Все так же под звук звонящего телефона спустил воду, вышел на кухню, не заботясь о том, что старые, заляпанные штаны съехали почти до задницы.

На кухне среди пустых коробок из-под пиццы, пластиковых контейнеров, в которых когда-то была еда из быстро-маркета, он долго рылся в надежде найти хотя бы что-нибудь съестное. Поднял косматую голову, услышав, что телефон перестал звонить и воцарилась звенящая тишина. Почесал недельную щетину. Затем возвратился к поискам.

Он не вышел на работу, когда праздничные дни закончились. Отзвонился в редакцию и сказал, что схватил воспаление легких и будет лежать теперь еще две недели дома. На самом деле, его мучили скорее воспаление сердца и некроз души, но Офелии на стойке администратора знать об этом не стоило.

Матери он тоже врал. О том, что ходит на работу. О том, что Нэнси с ним, и они весело проводят время. Выдумывать эти розовые мечты было больно, выходило с натугой и чуть-чуть с кровью, но Тони не мог заставить себя произнести эти ужасные слова: «Мы с ним расстались». Тони вообще не подходил к телефону, хотя он звонил с завидной периодичностью. Пару раз в самом начале своего отчуждения Тони тешил себя надеждой, что это Нэнси, он добрался до мотеля, снова надел на себя светловолосый парик и опять регистрирует новых гостей/клиентов. Но даже и в этом случае Тони трубку не брал. Боялся разочарования, которое, как он подозревал, окончательно разобьет бы его на куски.

На дне одной из жестяных банок с пивом осталось немного выдохшейся светлой жижи, больше смахивающей на мочу. Но Тони это уже было безразлично. Он проглотил теплую жидкость, поморщился, икнул. Почесал отросшие, грязные волосы. Придется вытащить себя до местного магазина за провизией и двойной порцией алкоголя.

Тони избегал смотреть на себя в зеркало. Ему казалось, если он увидит собственные потухшие глаза, безобразную щетину, сеткой затянувшую нижнюю часть лица, жесткую паклю вместо волос, он ударит свое отражение и снова разобьет костяшки. Они, между прочим, уже почти зажили после избиения Пола.

Натянув на себя какую-то одежду, Тони вышел в коридор. Когда надевал пальто, услышал, что телефон снова зазвонил. «Кто это такой настойчивый? – Хмуро думал Тони, выходя из квартиры и возясь с ключом. – Что, если мама? Позвоню сам, когда приду. Что, если это он? Пусть звонит до посинения. Я умер для него. Умер».