Беспечные мотыльки

45

На следующий день после ритуала Филипп остановил Тони возле его машины и развернул к себе.

– Ну, дружище, ты как? Стало лучше?

Лучше не стало ни на йоту, но Тони не хотелось расстраивать Фила, который буквально жил возможностью устроить некую символическую мистификацию, поэтому он слабо улыбнулся и кивнул.

– Да, Фил, спасибо тебе и парням, что вытащили меня из этого болота.

– Так держать, это по-нашему! – Филипп хлопнул Тони по плечу. – А вообще самый дельный совет тебе такой: с глаз долой – из сердца вон. Меня этому еще дед научил. Выручает!

– Спасибо. – Тони снова заставил себя улыбнуться. – Я приму к сведению.

О том, что он буквально видит Нэнси перед собой, стоит ему прикрыть глаза, как будто бы он сбежал не в Неваду, а к нему под веки, Тони говорить не стал. Он вообще мало, с кем начал делиться своими мыслями с того вечера. Решил, что лучшее лекарство – его работа, поэтому с понедельника явился в редакцию, взялся за несколько статей сразу, и провалился в рай трудоголика.

Мимо него пролетела зима, затем и весна. В первой половине июня Тони взялся за цикл статей о тех, кто доживает последние дни в раковом корпусе. Тематика была тяжелейшая, но Тони бросился в нее с головой. Чем хуже дела обстояли у его героев, тем лучше он себя чувствовал – эта аксиома стала сопровождать его с самого первого дня в редакции после «очищающего» ритуала Филиппа.

Сегодня нужно было взять интервью у супружеской пары: он был на последней стадии рака кишечника, она – помогала облегчить страдания и поддерживала так, как могла.

Мистер Таррел выглядел внешне спокойным, даже как будто просветленным. Он был первый среди остальных пациентов, которых Тони успел опросить, без извечной печати депрессии и отчаяния на лице. Супруга была под стать ему: тихая, кроткая, улыбчивая.

– И для статьи мне еще хотелось бы узнать, какими будут ваши советы другим людям, тем, кто будет читать вашу историю. – Времени на интервью между процедурами было немного, но как-то разговор у них сразу склеился, оброс деталями, взаимопониманием.

На голове у мистера Таррела была пестрая вязаная шапочка – связала жена, чтобы не мерзла полностью лысая после химиотерапии голова. Интервьюируемый обменялся с супругой взглядами – не тяжелыми и не грустными, а простыми, светлыми, словно вода в весеннем ручье.