По тонкому льду. Турбо.

36. Счатливе будни

Глубокой ночью нас разбудил истошный крик Никиты, который он уже не мог держать в себе. Настало худшее время, когда его кровь горит, будто кто-то трет кожу изнутри наждачкой, а сделать ничего нельзя.

Мы слышали, как Никита метался по комнате, бил в дверь с такой силой, что петли дрожали и штукатурка сыпалась со стены. Он не просто кричал, он будто хрипел. И самое ужасное, что помимо ужаснейших болей, будто по его венам течёт раскаленное масло вместо крови, ему было страшно. До безумия страшно, всё, чего человек, даже самый смелый, мог испугаться в обычной жизни, он сейчас чувствовал на себе одновременно. Я знаю, что он чувствует лишь по рассказу Олега - человека, который прошёл через этот ад. Когда он пришёл в себя, я попросила рассказать. Ему было сложно подобрать слова, но он достаточно ярко описал весь ужас, что забирается под кожу, всю боль, что заставляет кричать и тянет все силы.

Всю ночь я просидела у двери, опираясь на неё спиной. Валере было не легче, чем мне. Но переживали мы это по-разному. В то время, как я сидела без сил, периодически плакала и много курила от волнения. Турбо нервно потирал костяшки, водил по комнате тяжёлым взглядом. Было ощущение, будто он перебирает мысли, вертит их прямо сквозь пальцы, сжимает в кулак. Курить выходили вместе, чтобы не оставлять меня одну ни в качалке с Никитой, ни на улице ночью у входа.

Лишь на рассвете Кощей затих. Вероятно, уснул от бессилия. Я села у той же двери и стала тихо рассказывать истории из своего детства и юности. Нужно было давать хоть какой-то позитив, даже если Никиту бесит сам факт моего существования в эти моменты. Пусть ненавидит меня, пусть помнит о том, что за дверью сидит его враг, человек, который его запер, из-за которого сейчас Кощей прибывает в агонии и в отчаянии от ощущения, что этой боли не будет конца. Но если ему станет хоть немного интересно или смешно от моих рассказов, это даст ему ниточку, связь с внешним миром, своего рода - якорь. Так ему будет легче пережить всё это.

Прошло достаточно много времени, когда Никита не издавал звуков. Сквозь дверь можно было услышать лишь частое надрывное дыхание, но ни всхлипов, ни криков. Я захотела войти, но Валера придержал меня за плечо.

Т - кроха, сейчас не лучшее время.

А - в этом состоянии любое время не лучшее, но ему страшно и очень больно. Он сейчас видит то, чего нет и чувствует столько боли, что такую агонию вынесет не каждый.