Зов северной луны

Глава 2.15

Воздух в Жемчужном Ложе всегда был свежим, приятно холодящим кожу и оставлял мелкие крупицы соли на губах. Юмэй в который раз невольно провела по ним языком и, пошатнувшись, вцепилась в поросшие фивиями перила беседки.

Осознав, насколько глупо она, должно быть, выглядит со стороны, она обречённо засмеялась: судя по всему, у неё никогда не получится привыкнуть к получеловеческой форме. Неважно, сколько ещё столетий пройдёт, ведь сейчас она даже не умеет твёрдо стоять на ногах, и надеяться на то, что что-то изменится в ближайшем будущем, было бы слишком глупо.

Беседка стояла на небольшом возвышении, так что Юмэй смотрела на приятно шумящее море сверху вниз. Она встала коленями на широкую скамью и, неуклюже скрестив руки, положила на них подбородок.

Её взгляд устремился вдаль — туда, где в сотнях тысяч миль находились владения богини Последнего часа — и, даже несмотря на это расстояние, смог увидеть ярко-красные крылья бабочки и следующую за ней чёрно-золотую тень.

Юмэй с любопытством понаблюдала за влюблёнными духами какое-то время, после чего, уловив хорошо знакомый запах, со смешком произнесла:

— Давно тут стоишь, милый?

— Тебе ли не знать, — так же насмешливо ответил низкий голос.

От входа в беседку отделилась фигура: такая же белая, как и камень, из которого были построены все наземные здания Жемчужного Ложа. Юмэй, обернувшись через плечо, изящно склонила голову в приветствии. Увидеть это Шахай, конечно, не мог, но она знала, что дракон всё равно уловит оказанный ему знак внимания: зрение ему с лихвой заменял острый слух, способный улавливать даже самые незначительные колебания воздуха.

Он сделал ещё один шаг к ней и застыл на месте, словно боясь потревожить её покой. На нём было наглухо закрытое, длинное платье всё того же белого цвета, от которого слепило глаза.

Юмэй почему-то смутилась: сама она была одета в тонкую юбку, что была соткана из синей бархатной воды и в буквальном смысле струилась по её ногам, и жемчужный лиф, открывающий чужому взору всё, что только можно было открыть. И, хотя она чувствовала себя свободно в окружении братьев, Владыки и, конечно, Шахая, с которым она уже не раз разделила душевное единство, ей всё равно почему-то стало неловко.