Мой любимый младший брат

Chapter 24

Гарри тяжело опустился на землю рядом с покалеченным Седриком. Повисла тяжелая давящая тишина.

Диггори выглядел донельзя пришибленным и ошарашенным, и сам мальчик был ничем не лучше: весь покрытый копотью, с взъерошенными волосами, обожженными конечностями и мантией и без одного ботинка. Гарри выплюнул изо рта сажу и полубезумно пытался сморгнуть с отчаянно слезившихся глаз жгучий пепел. У него даже слов подходящих не находилось. Будто мешком с картошкой по голове ухнули.

Седрик и сам мало что соображал после "разговора по душам" с Томом. Удивительно, что живым вернулся. Хаффлпаффовец дернулся, когда где-то неподалеку заухала сова — все мышцы напряжены и реакция на любой внешний раздражитель отзывалась болезненной пульсацией.

— Ты как? — смог выдавить из себя очумевший после нескольких часов тренировок Гарри.

— Чуть душу дьяволу не отдал, — с чувством ответил Седрик и нервно поежился.

— А я с ним с рождения.

Друзья настороженно переглянулись, прислушиваясь, но Запретный Лес был тих. После особенно впечатляющего проклятия, отбросившего гриффиндорца на несколько метров в сторону, он малодушно дал деру. Потому что вошедший во вкус братец был выше его моральных сил.

— Может, ну ее, эту школу? — осторожно поинтересовался Седрик. — Летом набрел на заброшенную деревушку, там укрыться можно.

— Дурной?

— Есть немного.

Повисла еще одна напряженная тишина. Гарри скривил губы от боли, сжимая и разжимая красные от ожогов пальцы. Том, несмотря на обычную заботу и ласку, щадить своего младшего брата явно не собирался.

— А как ты?

Мальчик не посмотрел на старосту Хаффлпаффа, хоть и ощущал на себе его внимательный взгляд.

— Я понимаю головой, что отец поступил правильно. Что моя мать преступница, что она убивала и калечила. Я прекрасно понимаю, что папа поступил как велит ему долг и моральные убеждения. Что так должен поступить любой здравомыслящий светлый волшебник, по-человечески. Но... — Гарри сжал кулаки, не обращая внимания на резкую боль. — Но она моя мама. Она моя мама, Седрик.

— Ты не обязан поступать как здравомыслящий человек. Ты никому ничего не обязан, — Седрик понимал, что говорит серьезные и страшные вещи человеку, который может разнести взрывом весь Хогсмид, но он говорил искренне, сам в это веря.