Я стянула с неё свитер, от которого мечтала избавиться все это время, пока мы пробыли вместе, и гладила по коже, под которой перекатывались стальные мышцы. А она расстегнула половину пуговиц на моей рубашке, то и дело сминая ее или задирая — так, что в какой-то момент её сухие жесткие ладони оказались на моей спине, крепко сжимая. А после и вовсе расстегнула остальные пуговицы, и рубашка вообще перестала что-либо скрывать, но мне было все равно. Я хотела, чтобы она видела меня. И сама хотела видеть её. Изучить — каждый миллиметр её кожи. Она ведь моя, только моя, и я никому ни за что её не отдам.
Поцелуй и объятия становились откровенными, дыхание — отрывистым, ласки — дразнящими, а мысли… Мысли и вовсе растворились в чувствах. Тело было напряжено — до самых кончиков пальцев, и, казалось, нервы оголились до предела. Прикосновения Виолетты сводили с ума. Мне было хорошо с Кирой, но я не чувствовала рядом с ней ничего подобного. Я даже не знала, что так можно. Что так бывает! Что рядом с любимым человеком есть возможность испытывать такие ощущения.
Когда Виолетта отпустила меня, я удивленно распахнула глаза. Что случилось? Почему она остановилась? Как вообще посмела?
— Почему?.. — одними губами прошептала я, влюбленно глядя в её красивое лицо, в котором легко читала вместе с желанием отчаяние.
А она взяла меня обеими руками за предплечья и тихо сказала:
— Я больше не могу.
— Что?..
Виолетта склонилась ко мне — но не для поцелуя, а чтобы, касаясь щекой моего лица, прошептать:
— Да или нет? Если нет, я просто уйду в спальню. Иначе сойду с ума рядом с тобой. Я действительно не могу, Таня. Еще мгновение — перестану себя контролировать.
Её грудь тяжело вздымалась, а на шее часто-часто билась жилка. Мне хотелось поиграть с Виолеттой, но я не могла сделать этого. Она на грани, и я тоже. Мы оба ходим по самому тонкому льду.
— Иди ко мне, Виолетт, — просто сказала я, бережно гладя её по щеке. — Я хочу быть с тобой. Я хочу тебя.
— Уверена?
— Уверена. Пришло время для главного подарка, — нашла в себе силы я, чтобы улыбнуться.
— Малышка, — рассмеялась она, обнимая меня. — Моя малышка. Только моя. Поняла?
Кажется, она и сама не понимала, что говорит в порыве чувств, а я слышала, и таяла под её ладонями.
