Тайна Оболенского Университета

37. Одна

Бальный зал учебного корпуса был украшен белыми лилиями. Сотни цветов, специально выведенных, крупных и без запаха, стояли в мраморных вазонах, расстилались ковром по подоконникам и кафедре, были уложены венками у подножия увесистых канделябров. Зал освещали лишь свечи, скрывая в полумраке скорбные лица студентов и преподавателей. Слабо разносились звуки «Ададжио» Альбиони, добавляя трагизма моменту. Большой черный гроб на высоком постаменте мрачно возвышался в центре помещения.

— Какая страшная трагедия, — шептались у меня за спиной.
— Нелепая смерть, когда вся жизнь впереди, — вторил в ответ другой голос.

Убитый горем ректор по очереди вызывал на кафедру преподавателей, чтобы те выразили свои чувства и позволили студентам разделить с ними боль утраты. Вот только боль некоторых из присутствующих была в разы сильнее остальных. Я не могла смотреть на Аринку. Она стояла в самом конце зала у окна и даже не смотрела в сторону гроба, где лежал ее возлюбленный. Медленно я стала пробираться к ней, но как только подруга меня заметила, тут же отвернулась. Неужели даже в такой момент между нами останется непоколебимой стена из обид и непонимания? Все же я подошла к Милановой.

— Рин, давай забудем обиды? — проговорила я, легонько касаясь ее плеча.
— Ланская, не до тебя сейчас, — кинула она в ответ.
— Понимаю, как тебе тяжело. Не гони меня, позволь быть рядом...
— Ни черта ты не понимаешь, Лерка, — вытирая рукавом слезы, Миланова все же ко мне повернулась. — Не понимаешь. Ты не теряла любимого. Он не погибал так глупо... так... Если бы в ту ночь я осталась у него, ничего бы не случилось.
— Не надо, твоей вины в этом нет. Тем более, ты сама не помнишь, как оказалась в своей комнате. Арин, ты никак не могла этого предотвратить.
— Серьезно, Лер, отстань, тебе не понять...
— Ошибаешься! — неожиданно для себя разозлилась я. — Меньше месяца назад умер мой отец. Единственный родной человек. Так что я хорошо знаю, что такое терять близкого человека. Думаешь, мне сейчас легко?
— Ты права. Извини, — проговорила Рина, опустив взгляд в пол.
— Я не обижаюсь, — улыбнулась я, и снова попыталась обнять подругу, но она отпрянула. — Рин, что такое? Я думала...
— Ланская, сейчас ты не лучшая компания для меня. Пусть Ян погиб, я все еще его люблю и не хочу общаться с теми, кто говорил про него гадости, — ледяным тоном отчеканила незнакомая девушка, которая совсем недавно была моей лучшей подругой.
— Но мы же подруги!
— Были, Ланская... были.

Больше не о чем было говорить. Все мои попытки примирения наталкивались на непробиваемую стену. Чем отчаяннее я пыталась достучаться до Милановой, тем сильнее разрасталась пропасть между нами. Рано или поздно всему приходит конец. Мы дошли до края. Я дошла до края. Забыв про формальности и плюя на чужое мнение, я ушла с церемонии прощания с Яном, даже не пытаясь сделать это незаметно. Селезнева, возвышающаяся в длинном черном платье возле главного входа, возмущенно крикнула мне вслед, чтобы я вернулась, но ее приказ так и не удостоился исполнения.

Мне нужен был свежий воздух. После душного зала, пропитанного запахом парафина от сотен свечей, кружилась голова. А может быть, виной этому был разговор с подругой, или странное чувство удовлетворения, что благодаря нам с Димой Гуревич мертв и больше никому не навредит. Слишком много мыслей, чувств, переживаний, разбираться в которых сейчас я была не в силах.

Устроившись на лавочке напротив фонтана, я прикрыла глаза и откинула назад голову, позволяя мелким колючим снежинкам падать себе на лицо. На улице не было морозно, но я все равно умудрилась почти сразу замерзнуть. Да еще, как назло, забыла в комнате перчатки. Растерев как следует покрасневшие руки, я засунула их в карманы пальто и тут в правом нащупала какую-то бумажку. Это был сложенный в четверо лист бумаги, в нижнем краю которого каллиграфическим почерком было выведено мое имя.

Валерия, ты очень умна, поэтому должна выбрать верный путь. То, что ты считаешь злом, таковым не является. Добро может использовать страшные методы ради высшего блага. Не делай скоропалительных выводов о том, что не понимаешь.