Тайна Оболенского Университета

12. У мадам Барелль

Конечно, невозможно подготовить человека, который совершенно не смыслит в философии, к тому, чтобы он прочел серьезную лекцию, как настоящий профессор. В конце первого дня занятий с Дмитрием Смирновым я была совершенно вымотана. Он же, сославшись на головную боль, обвинил меня, что теперь не сможет работать по своему делу. В результате я составила план лекций для начальных курсов, а для старших, пришлось согласиться на очередное эссе. Правда, на этот раз тему выбирала я, а не учебник философии для ВУЗов. Дима хотел продолжить заниматься и завтра, но пришлось его разочаровать, сообщив, что у меня другие планы. Вот только индюк нисколько не расстроился и приказал (именно приказал, нахал!) явиться по возвращении из Москвы.

Утро понедельника выдалось тревожным. Сидя на треклятой эстетике, я только и думала о том, как справляется с лекцией чертов индюк. Именно поэтому, как только прозвенел звонок, помчалась на кафедру философии.

— Можно? — деликатно спросила я, предварительно постучав в дверь. Было такое волнительное чувство, будто я иду узнавать результаты своего экзамена.
— Да.

Дима, как и всегда, был хмур. Он ссутулился над столом, внимательно читая газету. Если бы так он изучал книги... Я знала, что Смирнов меня узнал, хоть и не поднял головы. Он намеренно меня игнорировал? Никак не мог унять свою гордыню, или это что-то другое?

— Как лекция, Арсений Витальевич? — поинтересовалась я, присаживаясь на стул перед ним.
— Что? — растерянно переспросил он, наконец поднимая на меня взгляд.
— Я спросила, как прошла лекция, — специально отделяя каждое слово, повторила я.
— Ах, это... Хорошо, спасибо. Сегодня, когда вернешься из города, зайдешь ко мне и напишешь такой же план на завтра.

Снова этот руководящий тон. Опять эта необоснованная самоуверенность. Как же меня злил Дима, когда так себя вел! Захотелось как-то отомстить, сделать какую-нибудь гадость, и я не нашла ничего лучше, как выхватить у него со стола газету и на глазах индюка смять в большой ком.

— Сдурела, полоумная?!
— Прекрати говорить со мной в таком тоне. Я тебе не служка*. Мы в одной лодке, позволь напомнить. И не надо мне напоминать про твой жалкий шантаж, — я подняла руку вверх, опережая его очередную грубую фразу, понимая, что сейчас должна поставить нахала на место. — Я вернусь поздно. Мы не сможем позаниматься.
— Не страшно, я ложусь не рано, как ты могла заметить, — прошипел он, — буду ждать тебя, Ланская. Тебе еще диплом дописывать, не забывай.
— Ах, так?! — разозлилась я, — хорошо, я приду, но к этому времени, будь добр, ознакомься с биографией и творчеством Августина Аврелия. Потому что иначе заставлю всю ночь читать вслух его «Исповедь».
— Ведешь себя как престарелая учительница, — хмыкнул Смирнов и, перегнувшись через стол выхватил у меня из рук помятую газету, положил ее на стол и стал аккуратно расправлять.
— Придурок, — тихо, но так, чтобы Дима услышал, кинула я и гордо вышла из аудитории под его ненавидящим взглядом.