whole life on the road.

9

- Вот так проходят остановки на заправках у Ульяны, если вы не были не в курсе, - рассмеялась Женя, снимая танцы девушки с двумя телефонами и колонкой. - Где твой начальник?

- Ну, если его телефон у меня, и мы стоим не рядом с магазином, то где он? - ответила она. - Бля, я сожрала у него дохуя инета на свои танцы. Ладно, он не обидится, что тут дальше? Нет, нет, нет... Неужели придется лезть в запрещенный отдел?

- Куда это?

- Плейлист Мирона, - улыбнулась Власова, скривив рожицу в камеру Эрику. - Краков - Варшава, первая остановка, все в строю, все хорошо. Меня на дневниках из прошлого города вообще не будет, слава всем силам. Вы сняли вдвоем то, что хотели?

- Да, ну, я точно, - кивнула Женя.

- Я хуево танцую, я в курсе, - произнесла она, что-то щелкая в телефоне. - Как убрать расход интернета?

- Я уже понял, что ты все просрала, - ответил Мирон, забрал мобильный. - Хочешь сидеть в интернете - подключи роуминг.

- Зачем? - спросила Ульяна. - У меня есть ты. Ладно, ты мне нужен не только для инета, ты - чудо.

Муродшоева замечала за ними такие моменты, порываясь всякий раз спросить, почему они не вместе, или что вообще происходит - потом забывала, переключалась на что-то другое, говорила себе, что это не ее дело. По крайней мере, Ульяну она знала, понимала, чего от нее ждать - девушка не производила впечатления фем-версии Мирона, которая может использовать, а потом технично сплавить на свою личную свалку, выжав до конца, потому что необходимости уже нет. Только и мужчина не всегда так поступал, стараясь сделать это более плавно и безболезненно для человека, чтобы не было скандалов, визгов и криков - слезы тут, в любом случае, были неизбежны.

- Иди в автобус, - проговорила Власова, легонько подтолкнув Федорова в сторону транспорта. - Давай, тебе нужно выспаться.

- Я за кофе еще хотел сходить, - ответил он. - Тебе что-то взять?

- Чай зеленый, - кивнула она. - Спасибо. Жень, спроси уже, что ты хочешь.

Ульяна прекрасно понимала, что вопросы будут, и вечно молчать не получится, по крайней мере, у нее точно. Девушка не может точно сказать: любит или не любит - сама еще не определилась до конца, не скажет, что между ними происходит, не назначит дату свадьбы и так далее.

- Как это все понимать?

- В плане? - уточнила Власова. - Мы просто достаточно знаем друг друга, чтобы так общаться.

- Давай честно, пожалуйста. Я вижу и его взгляд, и твой. Он ведь у тебя ночует, так?

- Он спит у меня, потому что со своими пиздит до часу ночи, а потом залипает в телефон - утром, проспав в лучшем случае часа четыре, выглядит, как зомби, - выдохнула она. - После попоек приезжает ко мне, заваливается на кровать и дрыхнет - как просыпается, получает таблетку, завтрак и едет на работу. Можешь сказать, что я у него запасной аэродром, на котором всегда ждут... Тоже, в принципе, возможно, я не знаю.

- Уль, я не об этом говорю. Я вообще ничего не говорю, - вздохнула Женя. - Ты его знаешь, в любом случае, решать все только тебе, но ему явно нравится, когда ты называешь его чудом.

- Я в курсе, - рассмеялась девушка. - Ну, согласись, чудо же в гусинных перьях.

Не любит, возможно, но очень сильно привязана к его голубым глазам, жилистым рукам и редким, однако таким нужным объятиям в небольшой квартирке на подоконнике окна в спальне, потому что только тогда Власова спокойна, улыбчивая и абсолютно расслаблена, пока Мирон рассказывает ей что-то, слушая чей-то новый альбом - она с интересом слушает, задает вопросы, получает ответы. Потом мужчина замолкает, и в этой тишине намного больше слов, чем в любой лекции, самой толстой книге, самом длинном стихотворении. Молчание не кажется неловким - оно выглядит таким естественным, будто именно так и должно было быть всегда, будто бы так было всегда и никак иначе. Через время комнату заполняет шепот - пусть никого больше там нет, кроме них - они всякий раз боятся испортить конкретно этот момент, боятся как-то нарушить правильную для каждого тишину даже таким образом.

- Этого у него не отнять, согласна. Такую хуйню иногда творит, что на голову не наденешь, - кивнула Муродшоева, увидев Мирона и Ваню с бумажными стаканчиками. - Он бы сказал, что ты все равно его любишь.

- А у меня есть выбор? - рассмеялась Власова.

Всегда был - только она его давно сделала, впустив его в свою квартиру и жизнь, позволив заполнить легкие цветами, запустить в живот бабочек, в кровь - легкий запах любимых роз и яблони за окном. Ульяна сдалась без боя и ни разу не пожалела об этом: если Федоров был ей нужен, он всегда оказывался рядом - не имеет значения - нужно было прибить полку или выслушать, намочив рубашку девичьими слезами, с которыми Мирон откровенно понятия не имел, что делать. Девушка видела: мужчина старался ее успокоить, смешил, рассказывал какие-то крайне идиотские истории из универа или с первых концертов, чтобы ей стало легче. Легче дышать, легче жить, легче улыбаться, а не выдавливать улыбку из себя, как остатки зубной пасты из тюбика.

- Уверена, что есть. Он всегда его предоставляет.

- Конечно, есть. Только он давно сделан.