whole life on the road.

25

- Я хочу спать, - протянула Уля, обнимая Мирона за шею, когда последний выносил ее на руках из клуба после концерта. - Я устала, я завтра буду целый день спать в номере.

- Не выйдет, потому что мы в хостеле будем чиллить, - ответил Ваня, усмехнувшись.

- В смысле, блять? - вскрикнула девушка. - И сколько мы будем там торчать?

- Дня три, не меньше, - произнёс Федоров, поставив ее на ноги у автобуса, когда Власова посмотрела на него с невнятным испугом в глазах. - Что-то придумаем, не волнуйся.

- Не, просто у некоторых ноги не поместятся, да, Руд? - усмехнулась она, ловко запрыгнув в автобус. 

Ей ответ особо и не нужен, потому что даже у таких моментов особый вайб и атмосфера, когда все они ютятся на пятнадцати квадратных метрах и как-то по-детски делят в первый день двухярусные кровати, бегая по коридорам хостела. Не всем достаются те места, о которых они мечтают - картина спящего с Рудбоем вальтом Эрика уже никого не удивит.

- Никаких продвижений в отношениях?

- Ну, сегодня я был клопом-вонючкой, - пожал плечами Мирон. - Понимай, как хочешь.

- Да, плохи наши дела, - вздохнул Ваня; мужчина вздернул бровь. - Ладно, твои.

- Знаешь, я бы согласился с тобой, но меня почему-то все устраивает, - он легко пожал плечами.

Он не врал: ему действительно комфортно даже в таком подвешенном состоянии. Федоров просто привык, что ему никуда не деться из этой петли, что принимал ее за цепь на шее, а не удавку, медленно отнимающую возможность дышать. Пусть - как-нибудь справится и без кислорода.

- Серьезно? Ты ведь пару дней назад еще плакалася, что тебе плохо-хуево-ебано.

- Плакался, но пусть все будет, как будет, - Мирон устало трет глаза и опускает руки. - Я готов ждать.

- Уведут, - заметил Евстигнеев.

- Значит, погуляю на ее свадьбе, - мужчина отмахнулся, медленно сползая вниз. - Я не ставлю на этом всем крест - просто я тоже неожиданно могу заебаться.

- И сдаешься. Историческая хуйня, Оксимирон поднимает лапки и уползает в свою норку.

Федоров почему-то даже не спорит, хотя, Руд именно этого и добивается в убыток себе, понимая, что если его бро сейчас решит что-то делать, то не видать ему Ульяну, как своих ушей - пусть: не настолько сильно парень ее любит, чтобы вырывать из рук того, кому она нужнее, важнее. Ваня на начальном этапе, может, и глотку бы перегрыз, если бы был тем самым самостоятельным монстром Охрой - только нарисованный образ явно отличается от реальности.

Не такие они злые.

Не вывозят они все так легко.

Впереди еще три месяца, а у некоторых через раз глаз дёргается, дрожат руки и недосып дает о себе знать - это не пост-апокалиптический мир, где им приходится выживать, нет - просто не хватает времени прийти в себя, ведь нужно прыгать в автобус и ехать куда-то дальше.

- Да, - через время соглашается Мирон, несколько раз кивая. - Да, так и есть.

- Я тебя не узнаю, Яныч. Где тот мужик, которого я знал?

- Спился, скурился, скурвился. Нужное - подчеркнуть, - безэмоционально отвечает он, поднимаясь на ноги.

Ему бы просто выспаться, ему бы просто передохнуть, ударение все еще плавает с одной буквы на другую, а, может, просто оторваться и вырваться, как листок из блокнота с парой слов, чтобы не нашли и не собрали на утро.

- Федоров, мы об этом уже говорили. И не только я с тобой об этом говорил, уверен.

- Вы садиться собираетесь? - Уля выглянула из автобуса. - Мир, я тебе уже постелила все, пойдём спать.

Девушка выпрыгнула из салона и, кутаясь в тёплую мастерку мужчина, потянула его за собой. Его состояние всегда оставляет желать лучшего, если честно, она это знает - старается уложить пораньше и поднять попозже, чтобы внешне скрыть следы всех войн и набегов идей, противоречий у него в голове и пустоты внутри. Чем-то заполняет ее? Да, пытается ею, но она, похоже, вызывала привыкание - дозу хочется больше и постоянно.

- Залазь, - кивнула Власова, взбивая подушку. - Давай, пора спать.

- Рано еще...

- Я приду - лягу с тобой, - пообещала она, чмокнув его в лоб. - Сейчас.

Девушка, может, и дура, но не настолько, чтобы не видеть эти идиотские перемены настроения, которые не приведут абсолютно ни к чему хорошему, в принципе, как и ничего в его жизни. Уля выходит на улицу, смотрит на Ваню, который отрицательно качает головой, и понимает, что сейчас ей никто ничего не расскажет. Может, оно и к лучшему, но что если нет?