whole life on the road.

37

- Ты не уловил тот момент, - Мирон подошёл чуть ближе к обочине. - Когда мы перестали быть той империей и семьёй, как хотелось или задумывалось?

- Когда наши дороги начали расходиться? - Ваня закуривает, протягивая ему зажигалку и сигареты, и опускается на корточки, растягивая любимые треники. - Мы ведь не по одной идем, так что нормально, что они отделяются друг от друга, чтобы снова соединиться, говоря твоим же языком.

- Нет, ты не понял, - вздохнул он, взглянув вниз. - Когда благородный умысел стал баблом, когда мы пошли на тот компромисс с совестью, который стал точкой невозврата? Начиналось то все не так.

- Начинается все не так, как заканчивается.

- Ты админ паблика а-ля нож в печень, никто не вечен?

- Бля, Янович, а чего ты ждал? - Евстигнеев смотрит на него и ждет действительно разумный ответ.

- Явно не того, что происходит сейчас. ВМ изжил себя, как империя, - Федоров выдохнул. - И выжал все, что смог из меня. Теперь наши с Ильей взгляды на стратегию развития и дальнейших действий кардинально разные. Мне кажется, это лучший момент, чтобы уйти, пока не вынесут сор из избы на обсасывание публике, журналистам и любым другим около зевакам.

- Ты уходишь, потому что закончился ты, а не ВМ.

- Да, потому что мне надоело, что у меня нет времени ни на что, кроме раскрутки других артистов.

- А чего ты хочешь? - он выдохнул дым. - Сам говорил, что не пишется нихуя, не получается у тебя, выдохся уже в гонке за переворот игры.

- И второго дыхания нет, - хмыкнул Мирон. - И вряд ли будет. Видимо, теперь мой удел - продюсерская ниша.

- Меняешь шило на мыло.

- Я знал, что ты всегда меня поддержишь.

- Я не говорю, что ты поступаешь как-то неправильно, пойми, - Ваня стряхнул пепел. - Просто ты иногда болезненно воспринимаешь, что реальность отличается от твоих ожиданий. И... Я не хочу, чтобы ты сделал какой-то необдуманный шаг, который испортит нахуй все, что могло бы быть дальше.

- Даже если я все испорчу и, в итоге, окажусь где-то вне игры, как ебаный постамент, на который срут голуби, то отвечать за это я буду сам, - Федоров пожал плечами. - Ты говоришь, все обдумать и взвесить еще раз, а я не могу. Вокруг меня слишком много рамок, внутри которых я могу только ковыряться в носу в своем кабинете и размазывать сопли по стенам.

- Знаешь, если за это еще деньги получать...

- Блять, Вань, если бы мне нужны были бабки, я бы сейчас нахуй завалил ебало и все! - Мирон спрятал руки в карманы. - Я просто заебался.

И хлопнул дверью в себя перед носом Руда, снова закрывшись на ключ: Евстигнеев сам понимает, что наговорил хуйни, и его плохое настроение дает о себе знать, но почему-то в голову не приходит сказать даже банальное "сорян, бро", когда Федоров отворачивается от него, закуривая, и уходит куда-то в сторону. В сторону России. В сторону дома, где его пусть не ждут и не понимают, но всегда принимают таким, каким он пытается быть, но не таким, какой он есть - хотя бы так, потому что настоящим его принимает и обнимает, словно родного сына, только бесконечное шоссе из ниоткуда в никуда.

- Сейчас или вообще?

- Вообще. Всю жизнь чувствую себя заебанным, лет с семнадцати.

Ваня не находит, что ответить, да и нужно ли что-то отвечать, если он получил исчерпывающую информацию с посылом "отъебись". Между ними все еще искрится воздух, но уже со стороны безосновательно ревнующей натуры Мирона.

- И ничего не помогает?

- От этого нет лекарства, - он затягивается, глядя на синее небо с маленькими звёздами. - Есть вещи, которые просто существуют, как неотъемлемая часть нас, которые ты никуда не денешь - спрячешь в себе, возможно, но не избавишься, - Федоров повернулся к нему. - У тебя это твой сарказм и, отчасти, пофигизм. У меня - бесконечные идеи, которые идут в разрез с действительностью и хроническая усталость на подсознании уровне. Мы просто с этим живем.

- И умрем, - хмыкнул Ваня, - Потому что не изменимся, сколько бы ни пытались. Я не перестану любить Ульяну, возможно, это будет со временем угасать, и когда-то я даже о ней забуду полностью... А ты ее просто не отпустишь, даже если она выгонит тебя.

- И сколько времени прошло прежде, чем мы это все поняли? - выдохнул Мирон. - Несколько лет. Ты можешь сейчас считать меня ебанутым, но когда-то ты поймешь, почему я сейчас ухожу и поступаю именно так, - он похлопал его по плечу. - По крайней мере, я на это надеюсь.

- Я просто хочу, чтобы ты потом не жалел о своем решении, реально, это единственное, почему я так реагирую.

- Любой выбор чреват последствиями. И хорошими, и плохими. Каким он будет для меня зависит только от угла, под которым я на него буду смотреть.

- Мир?

- Мир, бро, мир.