whole life on the road.

28

- Что с ним? - спросила Женя, глядя на Мирона, который внезапно решил сменить всю программу концерта. - Он редко это все читает.

- Он хочет уйти, - выдохнула Уля, сцепливая руки в замок. - Из Букинга или из игры я не поняла, но он... Устал.

Странно, наверное, слышать, что человек, который вечно полон идей и сил, готов бороться с несправедливостью, выступать и тащить на себе абсолютно любой груз, банально устал и больше не хочет, опускает руки и сдаётся, хотя, всем всегда твердил "выживает сильнейший, но побеждает неваляшка". Детская игрушка легла. Детская игрушка, кажется, больше не поднимется.

- Мирон? - Женя действительно удивлена, потому что у него же всегда огонь в глазах и какая-то приятная усталость, настоящую заебанность за которой видят далеко не все: он же Оксимирон, он же не ебаться знаковая фигура.

- Да, - кивнула девушка, запрокинув голову назад. - И... Такие мысли у него еще с 2017 года, поэтому нет полной уверенности, что это просто очередная рефлексия.

"И я хотел бы уйти, но мне друзей не дают подвести ошметки чести да совести" - пока они у него есть, все в порядке, но что будет, когда усталость станет больше, когда кости в плечах начнут ломаться, а позвоночник крошиться? Что происходит тогда, когда человек решает, что с него действительно хватит, и лавочку пора прикрыть, дабы не свалиться с ног у всех на глазах? Он ведь идол. У него ведь есть статуя, которую непременно стащат с постамента у него на глазах под аплодисменты полного Олимпийского. Он ведь... Везде это бесконечное "должен, ведь".

- Думаешь?

- Мне кажется, это последний его тур с БМ, хоть убей меня за такие слова, - вздохнула Власова. - Я почему-то в этом уверена, что империя начала разваливаться, но нам пока об этом никто не скажет.

Это только их дело: каркасы мостов тоже гниют и рушатся, унося с собой чьи-то жизни. Она слышала какой-то разговор с Ильёй еще в 2018, она видела, что это была отнюдь не самая приятная беседа, что им двоим тяжело - Мирон лишь кинул сдержанное "тебя не касается", увидев немое, но слишком явное "что случилось?" в ее глазах - молчал до сих пор.

- Что это, блять, за недомолвки, скрытые факты?

- Так нужно, видимо. Похоже, это касается только их двоих, - если Женя хотела чего-то от нее добиться, то зря: Ульяна ничего не знала, но смотрела на происходящее с особой болью.

Ей не просто искать работу после окончательного развала - ей выхаживать сломанные крылья и перебитого во всех местах Оксимирона, который приползет к ней после очередного урагана. Девушка и рада такому, но было бы проще, если бы он изначально отправлялся к той самой "другой", которая не рядом, а в сердце; не для души и отдушины, а для покоя и умиротворения; которая скажет ему что-то большее, чем "умница" или "молодец" - такая, Власова уверена, у него точно есть где-то во внутреннем кармане куртки, где что-то надрывно стучит, будто просит о помощи.

- Посмотри на него - ему хочется орать, бросить микрофон и выспаться, - она пожимает плечами, встречается с ним взглядами, опускает голову и отворачивается: разгадала его секрет. - Ему надоело, а остатки чести да совести просто не дают уйти.

Уле бы сейчас пафосно уйти в темноту - девушка берет пару бутылок воды и выходит на сцену, слыша гудящих фанатов. Мирон все скачет с микро, Ваню колбасит на фоне, а Порчи ставит нужные биты, за кулисами бегает Мамай, рядом - Эрик, а вон в углу стоит Андрей - ничего не меняется из тура в тур. Власова смотрит мужчине в глаза, отдаёт бутылку, мельком поглядывает на толпу и почему-то качает головой.

- Ты скоро? - Федоров даже достает наушник, убирает куда подальше микрофон и нагибается. - Сворачивайся, уже время.

- Хорошо, - он кивает, явно не прочь бы обнять да не те обстоятельства.

Моргни, если ты в заложниках. Мирон бы моргнул и не один раз - только бы не пришлось ногтями выцарапывать на каменных стенах камеры "помогите, я это не я". Зато образ - ходовой товар, везде солдауты, везде ждут, все видят чуть ли не идеальным, когда он, как бы ни старался, не станет таким.

Мужчина поднимает голову и видит все в черно-белых цветах, слышит все, будто бы сквозь белый шум в эфире - сил раскрашивать мир вокруг уже нет, как и желания. Желания в принципе что-то продолжать, пока на улице собирается дождь.

Кажется, сегодня обещали.