whole life on the road.

21

- Уля, что случилось? - спросила Женя, отводя девушку немного в сторону. - Почему ты...

- Есть причины, поверь, тебе мои проблемы не нужны, - кивнула она, вытирая слезы. - Вам всем с головой хватает своих, потому что, да, они есть у всех.

Ей хочется обратно на задний двор, опять плакать на плече у Мирона, рассказывать что-то из своей прошлой, минимально счастливой, жизни, когда рядом были все дорогие люди со своими приколами, который пусть иногда раздражали, но были каким-то привычными и родными - просто верните ей это все это, хотя бы, на минуту, дайте в реальности почувствовать то, что она видит лишь во снах уже второй год.

- Что случилось?

- Папа умер, а потом двоюродная сестра, - выдохнула девушка, обняв себя руками. - И, собственно, это вещи, с которыми я не смогу смириться, наверное, никогда, потому что... Просто потому что.

В этом мире каждому по-своему больно и одиноко, каждый воет по-своему одиноко и жалко, у каждого свои причуды, тайны и раны, которые никогда не заживут - возможно, затянутся, но не превратятся даже в розовый рубец на коже. Власова пятится назад, странно мотая головой, и уходит к автобусу. Она ведь со своей жизнью в пути пропустила столько моментов, которые остались без неё, за экраном, в размытых пикселях, но, видимо, это именно та жертва, осознанно принесенная ею.

- Янович, иди сюда, - позвала его Женя. - Что у вас происходит?

- В плане отношений между собой - ничего, - пожал плечами он. - Знаешь, просто когда человек держит в себе все, что с ним происходит, то такое бывает: проще избежать разговора, чем открыто заявить, что, да, в жизни пиздец, да, тяжело.

Мирон тоже молчал - только он врывался либо к Ване, либо к Жене, либо к Власовой с характерным и каким-то обыденным "блять, у меня опять проблемы" - это почему-то было для всех привычным: это же Федоров, у которого гладко ничего быть не может, кроме лысины, да и она не всегда. Ульяна же чувствовала себя не на своём месте в коллективе, где к подобному относились как-то проще.

- Хэй, послушай, - проговорил мужчина, опираясь плечом на автобус, как-то боязно глядя на остальных. - Я понимаю, что в нашем мире не так уж много "нормального", но конец чего-то - начало нового, даже когда чья-то жизнь, даже когда это твой близкий человек - так нужно, таков закон.

- У меня иногда конченное чувство, что я занимаю чьё-то место, - выдохнула Уля. - Обычно в этот момент в мою жизнь с ноги врывается любой тур, и на подобные мысли не остаётся времени, но, может, это действительно так?

- Почему ты так думаешь?

- Я все время была какой-то лишней во всех компаниях, - пожала плечами девушка. - Так исторически сложилось, что я даже на свой выпускной не пошла, потому что ни с кем тесно не общалась, а в универе, пока девочки делали сэлфи на фоне твоих плакатов у себя дома, я работала, потому что жили мы совсем не богато. Я не умею быть открытой к миру, не умею делиться своими проблемами, если можно так сказать, то есть... Я - интроверт, который выглядит, как экстраверт, что не всегда играет ему на руку.

- Уль, иди сюда, - Мирон развел руки. - Не имеет значения, кто ты, какая ты - если ты здесь, ты на своём месте. Тебе комфортно? - она кивнула. - Значит, все охуенно.

Потому что в любой физический момент времени у неё был Федоров, который бы приехал и успокоил, заварил зелёный чай и разрулил бы любую ситуацию, какая бы жопа не происходила у самого в жизни: это ж Окс, который защищает всех и вся, ловит чужие пули и улыбается до последнего - только потом, в пустой квартире, в холодной комнате, где до сих пор нет обоев, потому что "это лофт", Мирон сидит в одиночестве и смотрит на отражение в чёрном экране плазмы с немым вопросом.
 "Что ж я, блять, делаю не так?"
Только ответа нет - любое решение было единственно правильным на тот момент, во-первых, а последствия от любого действия даже в самом далёком прошлом никто никогда не отменял - у него, кажется, нагляднее всего срабатывал эффект бабочки, а все огромным снежным комом неслось на вечно смеющегося Оксимирона, у которого всегда есть план.

- Пойми, мы все тут пережили и смерть, и какую-то потерю, и что-то ужасное, - Мирон обнял ее, прижимая к себе худое тельце. - У всех бывают какие-то траблы, какие-то непонятные ситуации, что хочется рыдать от упавшей чайной ложки, но даже это заканчивается, слышишь?

- Слышу, - она всхлипнула.

- Ты - человек, и ты имеешь право на эмоции, поняла? - Уля кивнула. - Умница, идём к остальным.