whole life on the road.

29

- Засыпай, Мирон, хватит пялиться в потолок, - вздохнула Ульяна, зная, что все в салоне давно спят под размеренный стук капель дождя по автобусному стеклу. - Пожалуйста, тебе нужно выспаться.

Девушка уже сама устала его уговаривать - мужчина ведь упёртый, сделает так, как посчитает нужным - да, она пойдет за ним, примет любое решение, будет валиться с ног, но ему никогда не скажет, что ее это все уже доконало. Власова не знает, чем жертвует Федоров в подобных случаях - ей приходится ставить на кон каждый раз свои силы и постоянно оставаться в минусе. Такая вот любовь ужасная и непонятная.

- А ты почему не спишь? - спросил он.

- Потому что я слышу, как крутятся шестерёнки у тебя в голове.

Как у БМ на лого - только у него они без зубов, бракованные детали - Мирон весь какой-то списанный в последнее время, на утилизацию и все тут, без диагностики системы. Даже переплавлять уже нечего: все сгнило, разъелось коррозией металла на его железное "уйду лишь когда будет под пятьдесят", заклинило от старости.

- И звук не самый приятный, если честно.

У нее тоже могли сдавать нервы, дрожать руки от перенапряжения, вычеркиваться дни из жизни, и отсутсовать какое-либо сострадание или понимание чужих поступков. На данный момент, когда нет ни прошлого, ни будущего, когда эмоции отошли на третий план, если не на пятый, ей действительно хочется поспать, а не таскать за собой потертую шкуру Оксимирона - забирайте, кому по нраву.

- Ладно, прости, засыпай, - пробурчал он, поворачиваясь к ней спиной.

А Мирон с разбега на грабли, как в прошлый раз, как сотни раз до этого: ему ведь прикольно получать по лбу деревянной рукоятью, наступать на следующие и так до бесконечности - то ли мазохист, то ли наглухо отбитый. У него своя игра, в которой никто не понимает, есть ли, в принципе, победитель или нет, кто босс, а кто мелкая сошка, как вообще играть, и где правила почитать - последнее находится в процессе постоянного изменения файла, поэтому вместо чёткого списка будут видны только плавающие буквы. Гиблое дело, однозначно.

Федоров смотрит на капли и почему-то чувствует, как постепенно тонет в своем же болоте, которое он так старательно охраняет. У него перед глазами именно сейчас рушатся лондонские мосты, как в той колыбельной, мужчина за этим наблюдает и действительно искренне надеется, насколько это возможно, что уснет, когда падение закончится. Ему просто нужно это все пережить, как и всегда, ничего сложного: взять себя в руки, пронести сквозь очередной пиздец и уронить в липкие объятия биполярочки в ночь после признания на весь честной народ, что самопровозглашённый император складывает свои полномочия и прикрывает лавочку.

Уля лежит к нему спиной и не понимает, почему все происходит именно так, почему в этой чёртовой жизни все рушится тогда, когда ничего не предвещает такого исхода. Честно сказать, девушка в чем-то даже солидарна с Мироном, впрочем, как всегда - сама недавно хотела свалить, оставить эту богадельню, плюнув три раза через левое плечо, перекрестившись. Она в полной мере осознает, что мужчина сейчас выбирает свой единственно правильный путь: дорогу, которая наконец-то ведет к покою. Федоров ведь реклама на ногах, ходячий инфоповод, красная полоса во всех изданиях - он, возможно, верно поступает, если выходит из вэна и сворачивает куда-то в неизвестность, где даже нет указателя "будущее", без светлого или тёмного.

- Ты не спишь, - выдохнула Власова.

- Сплю, - односложно отвечает Мирон, нервно ведет плечами и переворачивается на спину.

- А говорит со мной мой глюк, да? Ты говорил об этом с Ильей?

- Говорил, еще давно говорил, - прошептал мужчина. - Только от этого ни холодно, ни жарко. Понимаешь, у меня очень мутное представление о том, что может быть дальше.

Он не ответит на вопрос "после стольких лет?" "всегда", потому нихуя в этом мире с этим неправдоподобным словом не вяжется, как петля из неподходящего материала, и не клеится, как на засохший клей-момент.

- Я потратил на это достаточно лет, а, по итогу, все складывается так, как складывается.

- Как, Мирон?

- Хуево. БМ себя изжил, как и идея империи, потому что расширяться больше просто некуда, а топтаться на месте, чтобы потом танцевать на своих же костях и делать вид, что так надо... Нет, хватит.

Федоров устал смотреть всем в глаза, понимать, что пиздец подкрался незаметно, но показывать этого нельзя, потому что так надо. Кому? А хуй его знает.

- И ты начинаешь с идеи, а потом видишь, как она летит в пизду. Это не самое приятное зрелище, но хозяин-барин, делать нечего.

Уля, честно, этих тонкостей не знает, да и не особо ими интересовалась: разнорабочему свои бы обязанности выполнить, что уж о других говорить? Девушка берет его за руку и не может подобрать слова - просто молчит, пока Мирон устало прикрывает глаза и, кажется, со временем засыпает. Спустя три ночи. В проливной дождь.