Бабочка в лапах паука

Кровавый цветок

Не выдержав напора, дверь рушится под натиском тел. С грохотом она падает на пол, внутрь раздевалки, срываемая с петель. Трое альф, что были на передовой, валятся вместе с принявшим поражение полотном, остальные по инерции натыкаются на первых, спотыкаются о поваленные тела и падают сверху. Образуется небольшая куча-мала из семи человек, остальные стоят за баррикадой тел и смотрят в упор на временное пристанище укрывшейся парочки – воздуха там будто нет вовсе, Намджун повёрнут к ним спиной, своей каменной глыбой укрывает того, ради кого они так беспощадно боролись с проклятущей дверью. Альфы замерли, словно сами себе не верят, что всё-таки сделали это – прорвали ненавистный рубеж. 

Но отчего же они не двигаются с места? Что же их держит на месте?

Внутри изменился запах – теперь этот ферромоновый апокалипсис с привкусом полыни и ладана, и он так сильно давит на виски, подавляет волю, что до панического страха сжимает нутро. Альфы насторожились и не делают и шагу – былая решимость улетучилась, словно её и не было. Запах Намджуна, перемешанный с чистым ферромоном, теперь так очевидно усилился, что в глазах от него рябит и в носу нестерпимо жжёт, вытравляет последние крохи воли и недавнего желания. От Нама и раньше тяжело было, а теперь – просто невыносимо! Этот сгустившийся дым, горький и въедливый, наворачивает слёзы на глазах, режет острыми кромками, выкручивает сознание, рождая в голове картинки кровавой расправы. Она такая явственная, что нутро альф перекручивает, будто их кишки через вспоротые животы кто-то сейчас тянет и на живую через мясорубку прокручивает – их тащит за своими же органами и затягивает под крутящиеся ножи прямиком на верную смерть. Живьём.

Намджун медленно поворачивается корпусом. Но лучше бы он этого не делал, потому что его вид шокирует. Глаза альфы чернее самой жуткой ночи, из них такая сила сейчас исходит, что хочется заскулить и убежать скорее, только не видеть, не ощущать, не вспоминать. А от самого Нама исходит такая властная аура, что сметает всё на своём пути, она словно синими языками пламени полыхает – того гляди своими обжигающими пальцами заденет кого-нибудь и тогда всё – сгоришь без остатка и даже кости обуглятся. С уголков губ Намджуна, по обе стороны стекает тёмная, густая кровь, она течёт по подбородку, а он её не утирает и не слизывает, словно не замечает – и похож сейчас альфа на какого-то дьявольского графа Дракулу, словно только вышедшего из преисподней. И если сейчас не убраться с его дороги, то он точно скушает не только твоё тело, но и душу выпьет вместе с кровью.